Игорь Афонский - Грозовой перевал – 2

Сначала он организовал создание нескольких плантаций высоко в горах. Хамар был из числа тех, кто начинал ещё в первые годы этих операций.

Первая партия сырья была отправлена во Францию, где и находилась секретная лаборатория. Там килограмм героина, то есть плотная масса чуть больше двух фунтов, уже стоила порядка пяти тысяч долларов. Что касается общего объема, то всё тогда началось только с нескольких десятков килограмм.

Куда дальше направлялся товар, чиновника не интересовало. Пусть им травятся неверные где-нибудь в Нью-Йорке. Единственное, что не давало ему покоя, это увеличение цены каждого килограмма в дальнейшем. После транспортировки стоимость героина выходила уже порядком до шестнадцати тысяч долларов. Как говорится: есть спрос, будет и предложение. Если считать, что одна доза стоит пять-десять долларов, а в одном килограмме таких доз выходит до семидесяти пяти тысяч, то деньги получаются очень внушительные. То, что стоило пятьсот долларов у турецкого фермера, на улице теперь стоит триста пятьдесят-семьсот тысяч у продавца.

Чиновник не торопил события, ему не хотелось оказаться за решёткой в своей стране, поэтому он вовремя нашел союзников, которые помогали в решении разных проблем на других уровнях.

Стоит отметить, что отработанный «афганский трафик» просто изменился, а появление нового турецкого товара, привело к расширению всей этой отрасли. Нельзя сказать, что это связанно с изменениями турецких законов, нет, просто люди стали более гибкими в некоторых вопросах. Им требовались большие деньги, а как они их зарабатывали, это уже никого не касалось.

В случае, если что-то мешало в данном вопросе, решение было одно: плантации покидались, свидетели исчезали бесследно, а ведение расследования попадало под юрисдикцию этого же «серьезного человека», который теперь обрёл очень большой вес в политике.

Он отлежался в лазарете своей учебной части. Ему сделали рентген, пальпацию. Врачи только развели руками.

— У него всего-навсего ушибы, внутренних повреждений нет, порезы. Организм молодой, всё пройдет и так, нужно только время.

Поставили капельницу с глюкозой. Забинтовали, как следует. Маленький, тщедушный, темнокожий, перебинтованный светлым материалом — полный контраст.

Потом появился русский следователь из местной военной прокуратуры с переводчиком, но Хаким ничего ему сообщить не смог, он ещё плохо говорил по-русски, а после этого чудовищного избиения вообще, неважно себя чувствовал. Гость был тучный и неповоротливый, много потел.

Следователю срочно нужно было отписаться по данному факту, составить протокол, изобразить видимость ведущегося дела. Ему ничего не нужно, скоро долгожданный перевод в другую часть, а это прямая дорога в Германию. В немецкую группу войск. С этим делом ему следовало быть осторожным, это международный конфликт, гражданин другой, дружественной с ними страны стал жертвой хулиганов.

Военная прокуратура в этом случае землю должна была рыть, но «кто-то» решил, что это не столь важный факт, тем более, что накануне первомайские праздники, зачем портить общие показатели! Ох, уж эти показатели.

Хаким мало что говорил, мол, никого не помню, ни чего не знаю, мол, все они были на одно лицо. Избили, забрали валюту, несколько бумажных десяток, «белых» чеков, месячный оклад.

О том, что его называли «духом» и говорили, что эта участь ждет каждого, он умолчал. Справиться сразу с тремя противниками он бы не смог, но это не беда, он запомнил «ихнего» заправилу, тот был из соседней части. Его часто ставили в дежурство на КПП, там его Хаким когда-то и увидел, пробегая на утреннем кроссе. Увидел и запомнил. Он методично бил какого-то узбекского солдата в грудную клетку кулаком. И тот не мог ему ничем ответить.

Афганские курсанты вступились за молодого бойца. Спасли его. Но сам Хаким не уберегся, когда его подстерегли в очередном увольнительном.

Так же, тот сержант потом бил и в его грудную клетку со словами:

— Ну, что, падла, помнишь меня? Не узнаешь? А так?

Чудовищного размера кулак ударил в грудь. За руки Хакима держали. Он попытался смягчить удар, расслабился, но это не помогло. Последовала серия ударов, а потом он просто потерял сознание.

Следователь заполнил свои бумаги и ушёл. Ему нужно было «отчитаться о проделанной работе». Афганский юноша остался лежать на кровати.

Переводчик виновато оглядел палату, ничего не сказал, он что-то подозревал, но какое ему дело до этого узбека. Хаким всё решил про себя, он будет мстить. Мстить этим русским.

После того, как он окончательно оправился, его навестил прапорщик Алексеев. Он расспрашивал, был очень настойчив, хотел во всём разобраться.

Но он такой же, он русский. Он ничего не понимает. Мы здесь чужие, афганцы, нас ещё называют духами, призраками, что ли? Почему духами? — Хаким сидел на койке, и ел свежие красные яблоки. Даже под кожурой было всё красное. — И умеет же Алексеев удивить, выбрал такой необычный сорт. Вкусно! Всё равно, я для него тоже дух!

Они попрощались, а через неделю Хаким вернулся в свою часть. Там у него уже были единомышленники, он собрал короткое совещание. Так и было решено найти этого сержанта, и узнать о нём всё. Ровно через неделю им сообщили, что этот сержант по фамилии Козырев, пойдет завтра в увольнение к женскому общежитию, которое находится недалеко от железнодорожного вокзала. Там у него проживала одна знакомая пассия.

Всё было не так просто. Это было место, где очень много военных патрулей, очень много свидетелей, случайных прохожих. Женское общежитие — это конклав всех мечтаний обыкновенного молодого человека, будь то солдат, сержант или лейтенант. И выход нашли. За забором, у самого общежития был неприметный закуток, где можно было решить все вопросы.

В субботу сержант Козырев спешил к своей пассии, он лихо сам подписал себе увольнительную, и как всегда не опасался, что его застукают в городе. Тут все его знали. Среди командиров других патрульных за два года службы у него было много друзей.

Вот поворот на нужную улицу. Навстречу не спеша, бредут двое бойцов. Тут ничего подозрительного не было, место очень оживленное. Козырев даже не понял, как очутился с кляпом во рту за забором. Сильные руки подхватили его на той стороне и опустили на пыльную землю. Несколько человек прижали его вниз. Лицо опустилось прямо в пыль, нечем было дышать.

— Здравствуй, дорогой! Я так рад нашей неожиданной встрече! Вот и друзья хотят с тобой поближе познакомиться! Помнишь меня? А ведь это я! Твой дух!