Анатолий Недбайло - В гвардейской семье

...Ранним утром мы вылетели шестеркой штурмовать передний край противника. Группу вел майор

Кривошлык.

До цели совсем уже близко — лететь минуты две. Один из сопровождающих истребителей передает по

радио предупреждение:

— «Коршуны», осторожно: в воздухе противник!

Я уже вижу; навстречу идет около двух десятков «юнкерсов». На каждого из нас — по три. «Мессеров»

во внимание не беру: их уже связали боем краснозвездные «яки».

Дистанция быстро сокращается. Я прильнул к прицелу. Размеры вражеских машин в оптическом

устройстве с каждой секундой все увеличиваются — впечатление такое, будто «юнкерсы» вспухают.

Выбрал одного, сближаюсь. Пора! Нажимаю гашетки. Трассы попадают в цель — и «юнкерс» задымил, стал падать.

Майор Кривошлык тоже ведет огонь, и еще один «лапотник» окутывается пламенем.

Меня охватывает боевой азарт. Пикирую и подхожу к врагу на дистанцию огня. «Лапотник» отбивается

изо всех сил бортовым оружием. В голове проносится: внизу [115] маслорадиатор... А если пуля попадет

в центроплан... Там ведь бомбы в отсеках!..

В такой круговерти каждое мгновение оценивается по самому высокому счету: ведь за ним — целая

жизнь! Большой палец правой руки потянулся к кнопке, на которой вырезаны две буквы — «РС», левой

вот-вот нажму гашетки пушек и пулеметов. «Юнкерс» — в прицеле. Совмещаю перекрестие, беру

упреждение. Вот так! Теперь — огонь!

Блеснули яркие вспышки — и еще один самолет противника падает.

...Мы надежно поддержали наступающие войска. Вывели из строя три самоходных орудия, уничтожили

две минометные позиции, сбили четыре «лапотника». Не досчитается противник и около шестидесяти

своих солдат. Под прикрытием четверки «яков» возвращаемся домой. Наши «телохранители» тоже сбили

два ФВ-190.

Возвращаясь, представляю себе наш аэродром. «Вот так и должны воевать коммунисты!» — скажет

замполит или партийный секретарь, когда мы приземлимся. Подойдет, пожмет каждому руку. Мне —

тоже, потому что этот вылет для меня особый: первый, в котором я участвую как член великой партии

Ленина... Я не ошибся; зарулив на стоянку, увидел обоих — и замполита, и секретаря партийной

организации...

* * *

Ставя перед нами очередную задачу, подполковник Ляховский подчеркнул, что она чрезвычайно важная и

от успешного выполнения ее зависит очень многое.

Я развернул полетную карту и отыскал точки, где находились цели, сделал отметки. Нужно было

шестеркой «илов» уничтожить артиллерийские батареи противника в районе совхоза № 10 и Сапун-горы.

Удар надо было нанести в тот момент, когда перейдут в наступление наши танки и пехота.

— Батареи должны быть во что бы то ни стало подавлены! Можете отобрать в свою группу лучших

летчиков полка, — предложил Ляховский.

— Нет, лучше будет, если пойдут ребята из нашей эскадрильи.

Я отлично знал каждого, знал, кто на что способен. У меня не было никаких оснований не доверять

своим соколам. Да и слетанность много значила во время боя. [116]

Единственное, о чем я попросил командира, — разрешить произвести взлет на восемь минут раньше.

Изложил ему свой план. Ляховский не возражал.

В ходе подготовки к этому боевому вылету у меня родилось два варианта штурмоатак. Но опыт

подсказывал, что в действительности все будет иначе. Уж очень сложное уравнение в этой задаче. И

только там, над полем боя, перед самой атакой, может возникнуть совсем неожиданный вариант, самый

оптимальный, самый верный.

Многое зависело не столько от летчиков, сколько от меня как ведущего. Летчики верили мне, они ждали

от меня грамотных и решительных действий.

Итак, восемь минут в запасе! В районе цели разворачиваю группу влево. С нами идет приданная — и я

бы сказал преданная — четверка «яков». Делаю один круг, затем на высоте 950 метров — второй.

Внимательно изучаю район боя. Рвутся в небе зенитные снаряды. Тут и там носятся самолеты — свои и

вражеские, атакуют друг друга, «обмениваются» огненными трассами. Вот вдали падает один, в стороне

потянул за собой дымный хвост другой.

Готовящиеся к атаке советские войска видят нас, знают, что мы вот-вот начнем действовать, расчищая

путь пехоте и танкам. Я все еще прикидываю «за» и «против», плюсы и минусы. А в небе — карусель, дым, огонь. «Все в дыму — война в Крыму!» Но вот стрелки часов показывают «наше» время. План

атаки уже созрел, и я командую по радио:

— «Коршуны», за мной! — и, резко снижаясь, перестраиваю группу в правый пеленг для атак с «круга».

Бить надо с бреющего! Выжимая из штурмовиков все, на что способна техника, мы устремляемся в атаку.

Напоминаю:

— Бомбы бросать не ниже, чем с пятидесяти метров. Спустя какие-то секунды на позициях вражеских

батарей взметнулись фонтаны земли.

— Знай наших! — кричу в эфир.

А противник пока что бездействует. Зенитки не стреляют. Значит, не успел враг приготовиться, растерялся.

Делаем второй заход, третий... Окидываю взглядом боевой «круг» — все ведомые целы. Четвертый заход, пятый... Тридцать атак!.. [117]

На последнем заходе сфотографировал «работу» штурмовиков. Чувствую, что удар наш был для

противника внезапным, ошеломляющим.

— «Коршуны», конец! Пошли домой! Спасибо, «маленькие»! — обращаюсь к истребителям прикрытия.

Собираю группу. Сверху вижу, как пошла в атаку пехота. Синевато-сизые клубы взрывов встают на ее

пути. Но ничто уже не может остановить наступающих. Впереди идут штурмовые группы наземных

войск, получившие задание блокировать и уничтожать вражеские доты и дзоты. Мы поддерживаем их с

воздуха. И неспроста: здесь особенно сильный узел вражеской обороны. Сапун-гора опоясана

несколькими ярусами траншей, прикрытых минными полями и частоколом проволочных заграждений.

Пошла в наступленье морская пехота. Двинулись танки. Успеха вам, друзья боевые!..

На душе радостно: задание выполнено, все целы и невредимы. Переключил СПУ на Малюка:

— Как настроение?

— Нормальное, товарищ командир. Подсыпали фашистам перцу!..

— Споем, что ли?

— Можно! — отозвался Малюк.

— Какую?

— Ясно, какую — про Катюшу!

Угадал Малюк. Радостные и счастливые, мы поем.

Группа вышла на аэродром на бреющем, в правом пеленге... Веером распускаю ведомых на посадку: так

по традиции мы благодарим технический состав за то, что он старательно подготовил машины, и

«сообщаем» об успешном выполнении боевого задания.

После посадки летчики и стрелки доложили о том, что видели. Я доволен: ни одной царапины на «илах»

нет. Теперь не стыдно явиться к командиру полка на доклад.

Иду, а навстречу Николай Тараканов.