Николай Кулаков - Доверено флоту

В план моей поездки входило также ознакомление с работой нашего кавказского ФКП и штаба флота, основной состав которого располагался с ноября под Туапсе, в корпусах санатория «Молодежное».

Для начальника штаба контр-адмирала И. Д. Елисеева «перебазирование» на Кавказ означало расширение его обязанностей, повышение ответственности. На него легло руководство [245] от имени командующего кавказскими базами и перешедшими сюда корабельными соединениями, а также Азовской флотилией, то есть управление всеми сосредоточенными здесь силами флота. Он нес персональную ответственность за питание осажденного Севастополя, за морские перевозки для Крымского фронта, ведал организацией поддержки войск на Керченском полуострове кораблями и флотской авиацией.

Нередко указания и распоряжения из Наркомата ВМФ или от командования фронта, касавшиеся действий флота за пределами СОР, адресовались прямо в Туапсе. И уже сам Елисеев в необходимых случаях направлял в Севастополь проекты приказов командующего, решений Военного совета. Такая практика, в принципе не наилучшая, обусловливалась особенностями обстановки.

О штабе флота нельзя не сказать главного: работая в условиях, осложняемых той же обстановкой, он справлялся со своими задачами, и в том числе со многими добавочными, непредвиденными. В этом, несомненно, играли большую роль личные качества контр-адмирала Елисеева.

Известно, что он имел хорошую штабную подготовку и досконально знал Черноморский театр, а по складу ума принадлежал к людям, схватывающим как бы на лету суть любого задания или назревшего вопроса. Но, думается, не меньше значило само поведение Ивана Дмитриевича, его отношение к подчиненным, сочетавшее требовательность с неизменным уважением к младшему. Не знаю случая, чтобы он на кого-то повысил голос при каких бы то ни было обстоятельствах. Вокруг него даже в очень трудное время возникала будто сама собой атмосфера спокойствия и уверенности, побуждавшая каждого с полной отдачей сил делать свое дело. Такую атмосферу застал я и в штабе, передислоцированном под Туапсе.

С самого начала войны поддержание морских коммуникаций между Крымом и районом Одессы, между Кавказом и Севастополем потребовало от флота больших усилий. С января 1942 года главными по объему, да и по степени ответственности за них стали воинские перевозки для армий, высадившихся на Керченском полуострове. На Кавказе особенно чувствовалось, с каким напряжением связана переброска туда огромной массы людей и боевой техники, всякого рода грузов. И хотя по этой части к морякам предъявлялись иной раз претензии (нередко без учета наших реальных возможностей), думается, будет справедливым сказать, что штаб флота делал все возможное для четкой организации [246] перевозок такого масштаба по маршруту, включавшему трудный в навигационном отношении мелководный Керченский пролив, через полуразрушенные, оставшиеся без нормального оборудования порты, а также и защиты всей трассы от вражеской авиации и мин.

Отдел обеспечения морских коммуникаций возглавлял в штабе капитан 2 ранга И. М. Нестеров. Но вопросами перевозок для фронта, как делом наиважнейшим, постоянно занимался и сам контр-адмирал Елисеев, державший тесный контакт с портами, отправлявшими суда, и с армейцами.

Ждали меня на Кавказе и кадровые вопросы - те, которые тут затруднялись решить. Один из них касался довольно большой группы командиров, мобилизованных из запаса.

Начальник отдела кадров командного состава флота капитан 1 ранга Г. А. Коновалов доложил, что прибыло около двухсот запасников, подлежащих согласно военно-учетным данным назначению командирами взводов или рот в морскую пехоту. Предложения об их распределении по частям уже подготовлены - комсостав такой категории требовался везде. Однако начальника отдела смущало слишком уж большое несоответствие между тем, что делали эти товарищи до мобилизации, и возможным использованием их на флоте. Коновалов просил познакомиться с их личными делами, а лучше всего - с ними самими. Командиры, ожидавшие назначения, находились в Геленджике.

Что ж, поехали в Геленджик. Поговорил сперва со всей группой, рассказал о положении в Севастополе - об этом все равно спросили бы, да и направить предполагалось большую часть именно туда. Настроены были люди хорошо, хотели поскорее попасть в части, и чувствовалось, постарались бы там не подкачать, хотя давненько не держали в руках оружия, и вообще-то следовало пропустить их хотя бы через краткосрочные курсы.

Но вот дошло дело до индивидуального знакомства, и оказалось: один - главный инженер автозавода, другой - видимо, опытный, со стажем, инженер предприятия, изготовляющего артиллерийские орудия, в том числе и морские… Остальные тоже были на такой работе в промышленности оборонного значения или на транспорте, с какой обычно на фронт не посылают. Они стали специалистами высокой квалификации, руководителями крупных участков производства, а для военкоматов оставались, по чьему-то недосмотру, запасными командирами взводов. Как выяснилось при расспросах (сам об этом никто не заявил), некоторые знали, что на них просто не успели оформить броню. Словом, начальник [247] отдела поступил разумно, немного задержав этих запасников в резерве.

Ну а что было делать мне? Самое спокойное - запросить Москву, наркомат. Но скоро ли придет ответ? И если согласятся с мнением, к которому я приходил, вернуть людей из действующих частей будет уже труднее. Решил, не теряя времени, взять на себя ответственность за немедленную их демобилизацию. Как ни дорог был в морской пехоте каждый комвзвода, эти товарищи могли больше сделать для победы над врагом на своих гражданских постах.

* * *

По пути на Керченский полуостров, в штаб Крымского фронта, завернул, как и было намечено, в станицу Приморско-Ахтарскую на восточном побережье Азовского моря, где с октября находилась главная база Азовской военной флотилии. Побывать у азовцев следовало бы давно, да все мешало напряженное положение под Севастополем. А дорога к ним сделалась неблизкой - только через Кавказ.

До войны мы никак не думали, что на Азове понадобится боевая флотилия. Казалось, это сугубо внутреннее теперь море, на котором некогда гремели пушки петровских кораблей и где сражались моряки в гражданскую войну, больше уже не станет районом военных действий. Никаких баз флот здесь не имел, сюда заходили лишь суда гидрографической службы. Правда, в принципе допускалось, что корабли противника, появись они на Черном море, могут предпринять попытку прорыва на север через Керченский пролив, чтобы нанести удар по крупным заводам, особенно металлургическим, на азовском побережье (опасения насчет этого высказывал, как мне известно, И. В. Сталин). Дабы исключить такую угрозу, у пролива были поставлены достаточно мощные береговые батареи, способные его перекрыть. Предположить же, что враг подойдет к Азовскому морю, как и к Крыму, по суше, мы тогда не могли.