Сергей Михеенков - Солдатский маршал [Журнальный вариант]

Командующим армией был назначен Герой Советского Союза генерал- майор авиации Громов. Срок формирования 3‑й воздушной армии отводился минимальный — пять суток. Вся ответственность за выполнение приказа НКО, в том числе и за сроки, возлагалась на генерала Громова.

Через пять дней Громов доложил Коневу о выполнении приказа.

Громов сиял от радости. А Конев ликовал — теперь у него под рукой будет своя воздушная армия!

В состав 3‑й воздушной армии входили: две штурмовые авиадивизии — 7 полков, три истребительные — 8 полков, одна ближнебомбардировочная авиадивизия — 4 полка.

Кроме того, в мае 1942 г. в 3‑ю воздушную армию вошло шесть отдельных авиаполков и две отдельные корректировочные авиаэскадрильи.

В подчинении командующих общевойсковыми армиями оставалось по одному смешанному авиаполку. Они выполняли задачи в интересах армий. В основном это были задачи разведки и связи.

В оперативных сводках группы армий «Центр» с этого момента всё чаще и настойчивей появляются тревожные сообщения: «Положение в воздухе: на всём участке ХЬУП-го корпуса противник вёл крупные воздушные операции с многочисленными бомбардировками»; «на участке У-го армейского корпуса железнодорожная линия восточнее станции Алферово разрушена бомбардировкой…».

В мае, когда противник перешел в наступление в районе Великих Лук и Холма, Конев приказал Громову массированными ударами авиации действовать в интересах правофланговых 3‑й и 4‑й ударных армий.

В июне началось обострение в районе Ржева, Белого и Оленино.

Однажды в штаб фронта приехал Громов. Ездил командующий 3‑й Воздушной армией по фронтовым дорогам на своём «кадиллаке», подаренном ему президентом США за героический перелёт через Северный полюс в Америку. Вошёл, поздоровался с Коневым и сказал — так, мол, и так, есть у меня друг, зовут Иваном, лётчик от бога, но авантюрист и гусар, за что может поплатиться штрафбатом…

Только что вышел приказ № 227 от 28.07.42.: «Сформировать в пределах фронта от одного до трёх штрафных батальонов. В пределах каждой армии от 5 до 10 штрафных рот, чтобы в более трудных условиях искупили свою вину кровью».

— А что натворил твой Иван? — спросил Конев.

Иван Фёдоров прилетел на фронт самовольно. Во время испытательных полётов, нарушая инструкцию, несколько раз нырнул под мост над Окой, надеясь на то, что за это его накажут увольнением из конструкторского бюро и высылкой на фронт. Но когда пролетал под мостом в очередной раз, увидел, что охрана открыла по машине огонь. Видимо, из опасения, что он может повредить мост. И тогда он решил лететь на запад. Где–то под Калинином, в районе Клина, базировался аэродром авиадивизии, которой командовал Михаил Громов. К нему и решил махнуть, ещё не зная, что его друг теперь командует воздушной армией. Но горючего хватало только до ближайшего аэродрома. Он сделал промежуточную посадку в Монино. 419 километров — без карты. Сел, огляделся. Моросил мелкий дождь. Погода явно нелётная. На аэродроме пусто. Только на дальней площадке возле двух бомбардировщиков стоит заправщик. Подрулил к нему. Солдат заправляет самолёты. Сказал ему: «Эй, друг, срочно надо лететь. Заправь, пожалуйста». Тот сослался на разрешение коменданта аэродрома. Фёдоров кивнул: есть, мол, разрешение коменданта… Вытащил пистолет, направил его на заправщика и сказал: «Ты в бога веруешь?» Тот начал заправлять. Но попросил, чтобы он оставил расписку. Заправился. Взлетал в последний момент, когда от КП по полю к заправке уже мчался «форд» охраны. А вот и Клин. Сразу отыскал аэродром. Место знакомое. Осмотрелся, нет ли истребителей. Чужого могли сбить без предупреждения. Небо чистое. Чтобы привлечь внимание человека, который сейчас ему был нужен больше всего, начал выделывать фигуры высшего пилотажа. Генерал Громов как раз проводил совещание с командирами авиадивизий и авиаполков. Прибежал дежурный и доложил, что какой–то сумасшедший, явно не из наших, закладывает над взлеткой немыслимые виражи. Все вышли посмотреть. И невольно залюбовались. Самолёт был действительно чужой, новый ЛаГГ‑3. Некоторое время они смотрели на него, он — на них. Потом сел. Доложил, обращаясь к Громову: «Товарищ генерал! Лётчик–испытатель Фёдоров прибыл на фронт в ваше распоряжение!» В тот же день Громов послал на авиазавод телеграмму: «Лётчик–испытатель вашего завода майор Фёдоров с согласия Народного комиссара временно переведён для выполнения спецзаданий по боевой работе в истребительную авиацию Калининского фронта».

Конев выслушал Громова и сказал:

— Так–так… Значит, твой друг Иван дезертировал, так сказать, на фронт. А ты за наркома расписался. Так?

— Выходит, так.

— Но не с этим же ты ко мне пожаловал?

— И с этим тоже. У меня сейчас таких, как Иван, набралось человек двадцать. Кто спьяну стрельбу в расположении соседней части затеял, кто женщину не поделил, кто от боя уклонился. Отправлять их в штрафбат, в пехоту, чтобы они там в первом же бою, на сухопутье… как–то не по–хозяйски. Пусть в небе искупают свою вину. До первой крови. Есть такие полёты, такие задания, которые… Ну, сами знаете.

— Да кто же с такой ордой справится? Кто за них отвечать будет?

— Иван справится.

Конев задумался. Покачал головой: мол, всегда у тебя что–нибудь из ряда вон… Но идея Громова ему понравилась.

В тот же день он позвонил Сталину и изложил свою идею по поводу того, чтобы проштрафившиеся лётчики дрались в составе своих воздушных армий, что для отбытия наказания целесообразно не посылать специалистов лётного дела в пехоту, а создавать в ВВС свои собственные штрафные части и подразделения. Сталин слушал Конева примерно так же, как Конев — Громова. Выслушав, задал тот же вопрос:

— Кому можно поручить командование этими разгильдяями?

— Есть такой человек. Я считаю, первую эскадрилью можно поручить майору Фёдорову.

— Этому анархисту? Который бросил важный военный завод и дезертировал?

— Он дезертировал на фронт, товарищ Сталин.

— Да, да, знаю. Он храбрый человек. Думаете, справится? Одно дело — личная храбрость, а другое — командовать такими же, как он.

— Справится, товарищ Сталин.

4 августа 1942 года Верховный подписал приказ Ставки ВГК о том, что с сего дня в воздушных армиях вводятся штрафные эскадрильи. Для многих проштрафившихся лётчиков, по разным причинам попавшим под суд военного трибунала, это было спасением. А советские ВВС получили эскадрильи и целые авиаполки, способные выполнять приказы, которые до этого считались невыполнимыми.

Так майор Фёдоров стал командиром первой штрафной эскадрильи 3‑й воздушной армии Калининского фронта. Через некоторое время эскадрилья разрослась в смешанный авиаполк. В него входили бомбардировочные и штурмовые эскадрильи. Но основу составляли всё же истребители. Фёдоров часто вылетал на задание сам. Позывной у него был — «Анархист».