Алексей Иванов - Броневая рапсодия

— Видите, полковник, это место? Понимаете, для чего сюда рвется противник?

Лизюков пристально вгляделся и молча кивнул готовой.

— Здесь, — продолжал маршал, — сейчас решается не только судьба сегодняшнего боя, но и то, как события будут развиваться завтра. Переправу надо удерживать, чего бы это ни стоило. Любыми средствами, в любой обстановке. Вы поняли?

— Так точно, товарищ командующий! Разрешите выполнять немедленно?..

Броневик, в котором ехал в деревню Соловьево Лизюков, подпрыгивал на корнях деревьев, нырял в листву, выскакивал на просторные поляны, и тогда ночной ветер приятно холодил лицо, обдавая медовым ароматом цветущих лип, терпким запахом созревших трав, пока еще не тронутых косами, и еще чем-то чужим, тревожным и с примесью дымной горечи от близких пожарищ, с пронзительным пороховым настоем, от которого слезились глаза, першило в горле.

Враг на Смоленщине. В очевидное не верилось как в нереальное. Александр Ильич, цепко держась одной рукой за поручень, другой сгреб капельки студеной росы с тяжелой, шероховатой крышки люка башни, провел по разгоряченной щеке. Освежило. Мысли обрели четкость: «Наступать сюда фашисты станут одновременно с юга и севера по сходящимся направлениям. Для них это лучший вариант. Причем не в лоб, конечно, а рыская по сторонам, отыскивая слабые места в нашей обороне. Ваше решение?» Лизюков улыбнулся самому себе: совсем как в академии на тактических занятиях. Интересно, как на его месте поступили бы Гай или Кирпонос? Они были горазды на сюрпризы. А что посоветовали бы преподаватели?

На эти и другие вопросы он уже ответил не в аудитории, а в пламени первых сражений Великой Отечественной…

21 июня 1941 года был подписан приказ о новом назначении— на должность начальника 1-го отдела автобронетанкового управления Западного особого военного округа. К этому месту службы Лизюков выехал из Москвы 24 июня, а утром следующего дня попал во фронтовую коловерть.

Выбравшись из охваченного огнем поезда, разбомбленного немецкой авиацией неподалеку от города Борисова, Лизюков огляделся. Между горящими вагонами, вдоль развороченного железнодорожного полотна и дальше по редколесью у самого моста метались люди, стонали раненые. Их голоса заглушал рев и вой самолетов, проносившихся так низко, что казалось, их крылья вот-вот коснутся верхушек деревьев. Меченные белыми крестами бомбардировщики проносились волна за волной. Под ними взметывались черные султаны земли.

Мимо, пригибаясь, бежала группа бойцов и командиров. Вскочив на насыпь, Александр Ильич крикнул:

— Стой! Всем ко мне!

Увидев полковника, один из них представился:

— Майор Кузьмин.

— Назначаю вас старшим. Приказываю занять оборону на подступах к мосту. Назад ни шагу!

По-прежнему с неба сыпались бомбы, грохотали разрывы, свистели пули, но военнослужащие, следовавшие в эшелоне в разные части, уже не чувствовали себя песчинками, увлекаемыми ураганом. Они превратились в войско. Группы стали взводами, ротами. Александру Ильичу докладывали: «Товарищ полковник, собрано двадцать винтовок, три ручных пулемета»; «В вагоне обнаружены ящики с патронами и гранатами»; «Остановлено пять автомашин. На одной имеется зенитный пулемет»…

Лизюков отдавал короткие распоряжения, суть которых заключалась в том, чтобы выполнить поставленную задачу исключительной трудности: организовать оборону моста через реку Березину. Сюда нацеленно и упорно рвались гитлеровцы. Они спешили как можно быстрее перерезать пути отхода нашим войскам.

Точно оценив реальную угрозу окружения, Александр Ильич принял все необходимые меры к тому, чтобы не допустить врага к переправе. По его указанию район разделили на четыре участка, во главе которых были назначены полковники Белый и Гришин, подполковник Мороз и майор Кузьмин. Учитывая настоятельную необходимость непрерывно восстанавливать переправу, Александр Ильич сформировал подразделение саперов. Старшим назначил капитана Воликова, уже успевшего за несколько часов показать себя большим знатоком фортификационных работ, мужественным, хладнокровным военным инженером. На Воликова можно было положиться практически в любой ситуации. Он не терялся, действовал расторопно, отдавал нужные приказания коротко и спокойно, как будто опасности не существовало. Подражая невозмутимому капитану, саперы не раз и не два откладывали топоры, пилы, скобы, брались за винтовки, чтобы так же уверенно работать штыком и прикладом в очередной рукопашной схватке, отбивая натиск противника.

Плохо было с обеспечением оружием, снаряжением, боеприпасами, медикаментами. Лизюков обратился за поддержкой к начальнику гарнизона корпусному комиссару И. 3. Сусайкову. Вскоре из Борисова стали поступать машины с винтовками, гранатами, снарядами, патронами. Подвезли строительные материалы, шанцевый инструмент. С радостью встретил полковник несколько пулеметов. Их установили с таким расчетом, чтобы держать под перекрестным огнем подступы к мосту.

Вместе с Александром Ильичом находился шестнадцатилетний сын Юрий, упросивший отца взять его с собой на фронт, на что было получено соответствующее разрешение в Наркомате обороны. Окрыленный доверием взрослых, юноша раздобыл карабин, неутомимо бегал, переползал по-пластунски с участка на участок вдоль берега реки, выполняя поручения отца.

В одном из первых писем Лизюкова жене, отправленных из действующей армии, есть строки, посвященные Юрию: «Он доброволец, зачислен курсантом Борисовского бронетанкового училища… Держит себя сын в бою смело… Из него выйдет достойный патриот нашей Родины и партии».

Утром следующего дня гитлеровцы предприняли общее наступление на всех участках. Особенно ожесточенно враги продвигались в центре, стараясь расчленить район обороны, разгромить его защитников по частям. Используя пятикратное преимущество в живой силе, не считаясь с потерями, фашисты смогли прорваться к мосту, когда темнота окутала оба берега.

Александр Ильич с группой командиров и политработников находился в нише, отрытой под корнями дуба. Отсюда он восемь раз водил в атаку бойцов, но тщетно. Тогда полковник поставил новую задачу:

— Товарищи, нас осталось немного, но переправу надо отбить. Слышите приближающийся гул канонады? Это пробиваются наши войска. Они надеются, что мы не подведем. Даю девяносто минут, чтобы привести подразделения в готовность для нанесения нового удара. Атаковать без выстрелов, без «ура». Сигнал начала движения: по цепи крик перепелки. Если есть вопросы, прошу задавать.

— Как бы своих не переколоть?

— Опознавательный знак — белая повязка на правом рукаве. Ясно?