Геннадий Казанцев - Страна Лимония

Через неделю после завершения операции в Каме и Гоште «голоса» передали информацию о неудачном покушении неизвестных лиц на лидера повстанческого движения, сторонника демократических преобразований в Афганистане, Гульбетдина Хекматьяра. Бомба с часовым механизмом сработала в машине, когда «демократ» Хекматьяр завершал вечерний намаз в одной из мечетей Пешавара. «Всё, приплыли, — откомментировал новость Крестов, — через неделю появится». Герман не стал переспрашивать, о ком идёт речь. Однако встреча с агентом «Гуломом» произошла на три дня раньше предполагаемого срока.

В пятницу после обеда возбуждённый Крестов буквально влетел в раскалённую от жары палатку. Герман и Фил грелись на кроватях после бассейна. «Гера, Олег, быстро собирайтесь! Едем на встречу. С собой — автоматы и по два рожка», — скомандовал он. Разомлевшие «каскадёры» нехотя встали. «Я сказал — быстро!» — взревел командир. Через пару минут друзья, застёгивая пуговицы на рубахах, уже сидели в «уазике». Выехали на окраину Джелалабада. Машину, не привлекая внимания, загнали во двор с высоким дувалом. Сами разместились под навесом у входа в глинобитный дом. Хозяева, судя по всему, знали, с кем имеют дело. Они молча рассадили гостей за стол, поставили в центр пыхтевший дымом и паром старинный тульский самовар и предложили восточные сладости. Вскоре в калитку вошёл средних лет афганец в лёгком европейском костюме. Крестов неожиданно резво бросился ему навстречу. Не в пример своей обычной манере общения с местным населением командир был учтиво суетлив и провёл протокольную церемонию встречи от «А до Я». Остальные гости молча взирали на необычное поведение начальства. После того как весь набор пассажей придворного этикета был исчерпан, «каскадёры» встали, перекинув автоматы за плечи, и поочерёдно пропустили через свои объятия легендарного агента.

— Знакомьтесь, Мулло Омар! — представил своего источника Сергей Крестов.

Олег и Герман на мгновение замерли.

— Это что, тот самый, свирепый... — начал было Герман.

— Да, он самый, — радостно подхватил Крестов, — страшный и ужасный...

— Та-ра-кан! — с обворожительной улыбкой закончил его фразу почитатель таланта Чуковского Олег Филимонов.

— Соседушка! — пропел осклабившийся Герман, собираясь вторично заключить в объятия фигуранта своих первых ночных страхов. Но «свирепый сосед» его опередил.

— Здравствуйте, дорогие товарищи! — с лёгким акцентом на русском языке ответил агент «Гулом».

— Ладно, Омарчик, пошли в дом, — прервал затянувшееся знакомство Сергей. — А ребята пускай отдохнут. Заодно за обстановкой присмотрят.

Теперь всё стало на свои места: и легендированные рассказы о жутком главаре бандгрупп, и опиумное поле по соседству с лагерем, и свято соблюдаемый пакт о ненападении двух «враждующих» сторон.

После встречи с агентом подготовка к вторжению в Тура-Буру активизировалась. Крестов по нескольку раз на дню совершал челночные поездки между бригадой и базой «Тибета», нервно ломал карандаши, сидя за картами с полковником Стрельцовым. Вокруг штабной палатки чёрным стервятником кружился завистливый капитан Гаджиев, не допущенный до разработки операции. Под разными надуманными предлогами он засовывал свой крючковатый нос за полог брезентовой «ставки верховного главнокомандования», но тут же немилосердно изгонялся разгневанным Крестовым, после чего шёл к подполковнику Перекатову играть в нарды.

Периодически в палатку приглашался праздно шатавшийся Герман с единственным вопросом — когда же вернётся его «сраный агент „Муравей“». Офицер с подобострастным видом уверял командиров, что «сей же секунд» отправляется на поиски, после чего самым решительным образом срывался с места и несколько часов отсиживался с томиком Ремарка в многочисленных палисадниках Самархеля. Показное рвение подчинённого на несколько часов успокаивало капитана Крестова. Но когда неизвестный доброжелатель описал ему реальный масштаб поисковой операции, проводимой его подчинённым, «фельдмаршал» сорвался. Стоя навытяжку перед разъярённым начальником, Герман не мог не отметить глубину осведомлённости своего боевого командира в потаённых закоулках русского языка. Немного остыв, Сергей махнул рукой и уставшим голосом скомандовал:

— Собирайся!

— Куда, Сергей Антонович? — вежливо осведомился провинившийся офицер.

Командир, шевеля взъерошенными усами, безнадёжно посмотрел на подчинённого, потом набрал воздуха с целью окончательно «отматировать» Германа, но вдруг передумал и с показным равнодушием сообщил:

— Поедешь со мной в Тура-Буру, — и, немного помолчав, добавил: — Иди, найди Фила, пусть тоже собирается.

— Сей секунд, Сергей Антонович!

— Я тебе, мля, дам «сей секунд»! Я тебе щас в харю так врежу! — взревел Крестов. — Ясно сказал — найти Филимонова, а не в Самархеле с книжечкой по клумбам валяться!

Герман пулей вылетел на поиски товарища. Найти его было несложно. После успешно проведённой операции в Каме и Гоште Олег Филимонов, как и положено ветерану, удалился от дел. На отшибе Самархеля он организовал маленькую ферму по выращиванию элитных пород лягушек. Несмотря на издержки профессии и явные признаки стратегического мышления, Фил был отчаянным любителем живой природы. В Афганистане объектом его заботы стали земноводные. После Холокоста, учинённого по весне Мамонтом, загубившим сотни безвинных лягушачьих душ, Олег втихаря выкопал маленький пруд, сделал отвод от арыка и заселил водоём наиболее крупными особями.

Когда Герман, миновав предупредительный знак «Мамонтам вход воспрещён», зашёл на ранчо, Фил сидел на корточках и ковырял прутиком в луже.

— Что делаешь? — полюбопытствовал Герман.

— Да вот, роды принимаю.

— Ну и как? Успешно?

— Угу.

Приблизившийся Герман разглядел большую лягушку, за которой тянулась длинная ниточка бусинок-икринок. На роженице сидела, блаженно обхватив её лапками, более мелкая тварь. Обе таращились выразительными чёрными глазами на акушера, прутиком направлявшего вереницу икринок в специально вырытую тёплую проточную лагуну.

— А этот что делает? — забыв, зачем пришёл, спросил подошедший. — Рожать помогает или ждёт, когда можно будет любовью заняться?

— Они любить не могут, — ответил натуралист.

— Отчего ж так-то?

— У ихних самцов «это самое» отсутствует.

— Как так?

— А вот так!

— Совсем?

— Совсем!

— Бедные!.. А что, поотсыхало?

Молчание.

— Отсохло, говорю? — переспросил Герман.

— Тише! Видишь — последнюю икринку пустила.

Но Германа вдруг всерьёз обеспокоило отсутствие копулятивного органа у лягушачьих самцов.