Самсон Агаджанян - Звезда печали и любви

— Дрянная девчонка! — вслух произнесла она. — Я тебе покажу любовь!

Она вновь открыла дневник. Любопытство взяло верх. Когда прочитала про Ташкент, пришла в ярость. Сначала даже не поверила прочитанному и перечитала снова. Гневу ее не было предела. Некоторое время она сидела неподвижно. С трудом приходя в себя, встала и медленно направилась в свою комнату, достала из тумбочки успокоительные таблетки.

Потом позвонила мужу на работу.

— Где Игорь Анатольевич? — грубо обрывая секретаря, спросила она.

— Простите пожалуйста, с кем я разговариваю?

— Я его супруга. Пора бы мой голос знать! — Дарья Александровна явно срывала свою злость на невиновной секретарше.

— Дарья Александровна, ради Бога извините. Я ваш голос не узнала. Игоря Анатольевича нет. Он у председателя на совещании. Что ему передать?

Дарья Александровна бросила трубку. Успокоительные таблетки не помогали. Она вновь забегала по квартире. Ее взгляд остановился на фотографии, висевшей на стене, где она стояла в обнимку с мужем. Муж с улыбкой смотрел на нее. Это привело ее в ярость. Она сорвала фотографию и со всего размаха бросила ее на пол. Раздался звон разбитого стекла.

Немного погодя она позвонила в приемную председателя горисполкома. Дарья Александровна знала его секретаршу.

— Здравствуйте, Альбина. Это Наумова. Когда у вас совещание закончится?

— Какое совещание? — удивилась та.

— А разве Игорь Анатольевич не у вас?

— Нет, я его не видела и никакого совещания сегодня не было. Мой шеф в командировке.

Дарья нажала на клавишу и тут же позвонила в приемную мужа.

— Игорь Анатольевич еще не пришел?

— Нет.

— А где он?

— Дарья Александровна, я же сказала: он на совещании у председателя горисполкома.

— Он сам сказал?

— Да.

Так… Значит, совещание — предлог, чтобы куда-то уйти. «Наверно, с друзьями где-то сидит», — подумала она, но тут же стала вспоминать, что слишком часто и подолгу муж не бывал дома и каждый раз, возвращаясь, оправдывался тем, что был на совещании или сам проводил совещания, провожал и встречал комиссии. В глубине ее души возникла ревность, но тут же погасла. Предательская поездка в Ташкент затмила ее.

Когда пришла Ира, она даже виду не подала, что знает про Ташкент. Та посмотрела на мать и озабоченно спросила:

— Мама, ты что-то бледная. Не заболела?

— С вами не то что заболеешь, а в дурдом попадешь! — не сдержавшись, упрекнула Дарья.

— А что случилось?

Дарья, не ответив на вопрос, ушла к себе. Ира вошла в свою комнату, увидела дневник, похолодела. «Неужели читала?» Надо было выяснить это. Дверь родительской спальни была закрыта. Ира негромко постучала.

— Мама, можно к тебе?

Та не отвечала. Ира чуть приоткрыла дверь. Мать, лежа на кровати, плакала. Она подошла к ней, села рядом.

— Мама, что случилось?

Та перевернулась на другой бок. Ира впервые видела мать в таком состоянии. Всегда гордая, надменная, властная, она никогда не позволяла себе расслабляться, тем более плакать.

— Мама! — вновь позвала она.

— Уходи! — глухим голосом потребовала Дарья Александровна.

Ира вышла. Она догадалась, что мать читала ее дневник. «Это к лучшему», — сначала подумала она и тут, же пришла в ужас: ведь мать узнала про Ташкент! Она испугалась не за себя, а за отца. Поняла, что крупного скандала родителям не избежать. Ира обеспокоенно стала ждать возвращения отца. Она решила дождаться его на улице, чтобы предупредить.

— Мама, можно я погуляю? Я возле подъезда буду.

Та молчала.

— Мама…

— Иди куда хочешь! — не поворачиваясь, произнесла та.

Возле подъезда гурьбой сидели соседские девчата. Она подсела к ним. Время было позднее, а отца все не было. Вот и девчонки разошлись по домам… Она так и не дождалась отца, вернулась домой.

Мать язвительно спросила:

— Отца хотела предупредить? То, что твой отец идиот и постоянно обманывает меня, для меня не новость. Но как ты могла родную мать обмануть?

— Мама, выслушай меня…

— Молчать! — в истерике закричала та. — Я спрашиваю, почему ты родную мать обманула?

— Ты сама меня и отца к этому толкнула, — спокойно ответила Ира. — Я сколько раз пыталась с тобой поговорить об Олеге Ивановиче, но ты даже слушать не хотела. Ты не хотела понять мои чувства, думала, что я еще ребенок. А я его люблю. Неужели ты этого не можешь понять? Люблю!

Дарья Александровна с ненавистью посмотрела на дочь и сквозь зубы произнесла:

— Ты сначала школу закончи, а потом о любви говори.

— А что, любви в школьных стенах не бывает?

— Тебе сколько лет? Все, больше с тобой не хочу разговаривать! Выбирай: я или твой учитель!

— Зачем ты так? Ты у меня одна-единственная и он тоже. Я вас обоих люблю. Кого же из вас я должна выбрать? Может, сама подскажешь?

Мать, отвернувшись, молчала.

— За Ташкент папу не вини. Он не виноват. Я одна хотела ехать и меня никто бы не удержал. Он поступил как настоящий отец. Пойми, мама, в том, что ко мне так рано пришла любовь, я не виновата. Это судьба.

— Что ты, дура, понимаешь в любви?

— Мама, почему ты постоянно оскорбляешь меня и папу? Неужели мы этого заслуживаем? Неужели я такая плохая, как ты думаешь? Тебе даже наплевать на то, чего я достигла в гимнастике. Весь мир уважает меня за это, аплодирует мне, а ты меня совсем не уважаешь. Как и отца. Я видела, как ты в разговоре с посторонними безукоризненно тактична, внимательна, а дома совсем другая. У меня иногда складывается впечатление, что мы с папой тебе чужие, что тебе мы не нужны и с нами жизнь тебе в тягость.

— Ты думаешь, что говоришь? — надменно вскинув брови, спросила мать.

— Если бы не думала, не говорила бы… Вот скажи, когда ты в последний раз сказала мне хоть одно доброе слово? Со мной ты обращаешься хуже, чем в сказках мачеха с падчерицей. Свою ненависть к отцу ты постоянно выплескиваешь на меня. Ты бы послушала, как разговаривает со мной мать Олега Ивановича.

Дарью слова дочери задели за живое.

— Если считаешь, что она лучше меня, можешь идти к ней и жить у нее! Только оставь меня в покое.

— Мама, а кто тебе в этом доме нужен? Я не нужна, папа не нужен. Может, у тебя кто другой есть?

Дарья ехидно улыбнулась.

— Ты лучше этот вопрос своему отцу задай.

— Папа тебя любит.

— В его любви я не нуждаюсь.

— Мама, зачем ты так? Папа у нас замечательный.

Только будь к нему чуть понежнее. Вот придет он, ты подойди к нему и поцелуй.

Дарья высокомерно фыркнула, отвернулась от дочери, включила телевизор. Немного погодя пришел отец. С букетом цветов, с улыбкой на лице. Она погасла, когда он увидел лицо дочери.

— Что случилось?

— Все нормально, папа. Просто с мамой беседовали.

— Она спит?

— Нет, не сплю, а специально жду тебя, — раздался голос Дарьи Александровны.