Александр Чаковский - Блокада. Том 2

— Я не могу гарантировать успеха, если это мое предложение будет принято, но попытаться можно, — неторопливо продолжал он. — Попробуем обмануть противника. Начнем демонстративно строить новые переправы как бы для того, чтобы обеспечить переброску танков по льду, когда он окрепнет. Немцы наверняка перенесут огонь туда, а мы тем временем сумеем переправить несколько тяжелых танков по воде, на паромах.

— Но когда Нева замерзнет окончательно, танки все же придется переправлять по льду. А при ваших демонстративных действиях противник разобьет лед снарядами, — предостерег Васнецов.

— Будем строить тяжелые переправы, которые не так-то просто разбить.

— Что это значит: «тяжелые»?

— Усиленные тросами, вмороженными в лед. Правда, у нас нет пока тросов.

— Ничего не выйдет, — безнадежно махнул рукой Болотников, однако Васнецов уже ухватился за предложение Бычевского. Чувствовалось, что он не вполне еще представляет себе техническую сторону дела, но самый факт вдруг открывшейся возможности ускорить переброску на плацдарм тяжелых танков явно обрадовал его.

— Сколько же троса вам понадобится? — спросил он Бычевского.

— Скажем, километров десять.

Васнецов вынул из кармана гимнастерки записную книжку, сделал в ней карандашом какую-то пометку. Потом сказал:

— Хорошо. А сколько тяжелых танков можно будет перебросить водой, если немцы клюнут на вашу приманку?

— Тут все упирается в понтоны для паромов, Сергей Афанасьевич, — сказал Бычевский и вздохнул. — К сожалению, понтонов у нас маловато.

— Назовите заводы, которые могут наладить выпуск их в достаточном количестве, я сам поеду туда, поговорю с рабочими, соберу коммунистов, комсомольцев! — пообещал Васнецов.

— Дело не в рабочих, Сергей Афанасьевич.

— А в ком же или в чем дело?

— В электроэнергии. Если бы можно было обязать Ленэнерго дать дополнительно хотя бы… ну, пять тысяч киловатт. Специально для сварочных работ.

Карандаш Васнецова, уже готовый вновь коснуться бумаги, застыл в воздухе.

«Пять тысяч киловатт… — повторил он про себя. — Для мирного Ленинграда, даже для Ленинграда первых месяцев войны — это сущая мелочь, капля в море. Но сегодня, когда нет топлива для электростанций, когда город погружен во мрак, когда госпитали, детские дома и хлебопекарни пришлось посадить на голодный энергетический паек!.. Пять тысяч киловатт… Откуда их взять?!»

— Посоветуюсь с Андреем Александровичем, — сказал Васнецов тусклым голосом и все-таки сделал еще одну пометку в своей записной книжке. — А понтонеров достаточно? — спросил он, снова устремляя взгляд на Бычевского. — Имейте в виду, метростроевцев мы от вас заберем, этими кадрами рисковать нельзя!

— Не отдам, Сергей Афанасьевич! — с неожиданной твердостью заявил Бычевский. — Понтонеров и так не хватает. А о метро все уже и думать забыли!

Мимолетное его заявление о метро подействовало на Васнецова как удар хлыста. Он даже хлопнул ладонью по столу.

— Не смейте так говорить! Никто не забыл о метро! И оно у нас будет!

Бычевский стал оправдываться:

— Я хотел… я просто хотел сказать, что и после войны метро вряд ли станет первоочередной стройкой. Ведь в городе столько разрушений!..

Васнецов устыдился за свой выкрик и особенно за этот звонкий хлопок ладонью по столешнице.

— Простите, товарищи. Нервы сдают. Извините… Кстати, по каким нормам снабжают понтонеров?

— Пока по нормам переднего края, — доложил Бычевский, — но управление тыла грозит урезать…

Васнецов вынул платок, вытер выступившие на лбу капли пота и, глядя куда-то в сторону, сказал:

— Очень жарко у вас. Сильно топите… Пойдемте-ка к переправам.

Болотников и Бычевский поднялись со своих мест одновременно.

— Нет, Сергей Афанасьевич! — решительно сказал Болотников. — Туда ходить не следует.

— Что это значит? — удивился Васнецов.

— По переправам бьют непрерывно.

— В таком случае вы можете не ходить со мной, — пожал плечами Васнецов и протянул руку к своему полушубку.

Бычевский и Болотников мгновенно оказались перед ним.

— Товарищ дивизионный комиссар, — вытягиваясь и слегка откидывая назад голову, неуступчиво объявил Болотников, — без специального решения Военного совета допустить вас в район обстрела не могу. Не имею права.

— Перестаньте говорить глупости, я десятки раз бывал на переправах, и никаких решений перед тем не выносилось, — уже сердясь, сказал Васнецов, делая еще шаг к своему полушубку. Но генерал и полковник стояли на пути стеной.

Васнецов недоуменно глядел на них, не зная, что и делать: употребить власть или попросту рассмеяться.

Не мог он представить себе, что еще до того, как его машина выехала из ворот Смольного, здесь, в землянке Бычевского, раздался телефонный звонок. Сняв трубку, полковник услышал голос полкового комиссара Кузнецова: «Сейчас будете говорить с товарищем Ждановым». Вслед за тем раздался щелчок переключаемого телефона и послышался знакомый тенорок. Жданов спросил, какова обстановка на переправе. Бычевский доложил, что противник активно обстреливает правый берег, повредил паромную пристань, но ремонт ее уже заканчивается. «Вот что, — негромко, но твердо сказал Жданов, — у вас скоро будет товарищ Васнецов. К переправе его сегодня не пускайте. — Помолчал и добавил строже: — Ни в коем случае!»

Бычевский хотел спросить, каким это образом сможет он запретить члену Военного совета пойти туда, куда тому захочется, но категоричность Жданова заставила воздержаться от вопросов. Ответил коротко: «Слушаюсь!»

Об этом телефонном разговоре Бычевский рассказал появившемуся чуть позже Болотникову. Вместе они решили, что в такой необычной ситуации генерал, как старший по званию, должен взять инициативу на себя. И вот он стоял теперь перед Васнецовым будто непрошибаемая скала.

— Не могу допустить, — упрямо повторил Болотников. — К тому же на машине туда днем не проехать.

— Тогда я пойду пешком! — не сдавался Васнецов. — Я же должен поговорить с людьми, товарищи дорогие! Неужели вам это непонятно? Мне обязательно надо именно сегодня побеседовать с теми, кто работает на переправах непосредственно.

— Так это мы сейчас организуем! — обрадованно воскликнул Бычевский. — Сейчас же вызову командира саперного батальона! — И, не дожидаясь согласия Васнецова, крикнул в полуоткрытую дверь: — Адъютант! Капитана Суровцева сюда!

Прошло, однако, не менее сорока минут, прежде чем Суровцев появился в землянке.

Сориентировался он не сразу. Увидел приземистого, с квадратным туловищем генерала, полковника Бычевского, с которым ему уже доводилось встречаться после возвращения из госпиталя. У дальнего края стола сидел еще кто-то…