Леонид Кудреватых - Берлинская тетрадь

Но всюду флаги! Флаги, огромные красно-белые полотнища, свисающие чуть ли не из каждого окна. Улицы запружены народом. У людей на рукавах или в петличках красно-белые ленты.

Минуем относительно уцелевшие кварталы южной части нового города, пересекаем древние валы крепости, и взору открывается страшный хаос разрушения. Смотришь на руины и понимаешь, с каким огромным напряжением шли в городе бои, каких усилий стоило нашим бойцам его освобождение.

Здесь все разбито. Улицы, точно, баррикадами. перехвачены поваленными колоннами, разными обломками, щебнем. Многоэтажные здания со стенами метровой толщины срезаны, будто это были спичечные коробки. Каменные стены точно оспой исклеваны пулями и осколками снарядов. Чем дальше на север, тем отчетливее ощущаешь масштабы только что затихших уличных боев. И здесь еще люднее: поляки расчищают на улицах проходы и проезды.

В развалинах укрылись полковые обозы, дымятся солдатские кухни. В воздухе висит пыль, все наполнено раскатистым гулом боях идет осада цитадели.

Во дворе одного узенького переулка я встретил генерал-майора Д. Е. Баканова, командира гвардейской дивизии. Дивизия штурмовала город с первых дней боев за Познань и сейчас завершает сражение за цитадель. План города, лежащий перед генералом, испещрен красными стрелами, многие кварталы обведены кружочками — они уже заняты. Стрелы идут от южных окраин и, разбегаясь по улицам, огибают старый город-крепость, обнесенный несколькими высокими земляными валами; перерезав и эту часть города, стрелы на карте как бы вонзаются в Хвалишевский остров, а потом уже со всех направлений устремляются к цитадели.

Командир дивизии рассказал, какую исключительно сложную борьбу пришлось выдержать нашим солдатам и офицерам, чтобы разгромить засевшую в Познани группировку отборных немецких войск.

Когда кольцо наших подразделений замкнулось вокруг Познани, в городе находилось более сорока тысяч немецких солдат, в их числе специально подготовленные батальоны, хорошо вооруженные артиллерийские части, курсанты юнкерского и унтер-офицерских училищ, эсэсовцы. В их распоряжении всего было визбытке: в Познани находились богатейшие тыловые склады, питавшие немецкую армию на Восточном фронте.

Центр города представляет собой древнюю крепость. Улицы носят о многом говорящие названия: вал Зигмунда Старого, вал королевы Ядвиги, вал Августа…

За кольцеобразными улицами-валами выкопан противотанковый ров шириной в восемь метров и глубиной в пять метров. За рвом немцы соорудили большое количество железобетонных дотов, связанных между собой подземными ходами сообщений. За дотами возвышается крепостная стена, а за ней — дома на узеньких улочках. Невероятно трудно было вести бой в этих кривых улочках, где стены домов — метровые, а под домами — двухэтажные железобетонные сооружения, соединенные между собой внутри каждого квартала. Теперь все это пройдено, освобождено от немцев.

Командир дивизии генерал-майор Баканов не впервые ведет уличные бои. Он дрался с немцами в Сталинграде. Может быть, именно тогда его офицеры и солдаты овладели искусством борьбы за дом, квартиру, лестничный пролет. Выручка и мастерство, накопленные в боях на берегах Волги, теперь помогали бить немцев в Познани.

Вслед за генералом Барановым мы поднимаемся на башню самого высокого костела в городе. Здесь наблюдательный пункт командира дивизии. Перед нами открывается панорама сражения. Яркие языки пламени лижут каменные стены цитадели, построенной на холме. Высоко в небо вздымаются густые черные облака дыма. Артиллеристы подполковника Киселева и майора Галыгуцкого бьют по бастионам и развалинам цитадели прямой наводкой.

— Не спасут немцев ни многометровые перекрытия, ни древние пещеры, — говорит генерал Баканов.-В тупом немецком упрямстве нет ни капли смысла. Они сами понимают, что мы их выковырнем из любой щели.

Немцы действительно с маниакальным упрямством обороняли, например, одно из крупнейших зданий города — так называемый замок Пилсудского. Это четырехэтажное здание, отделанное снаружи гранитом, не могли пробить снаряды тяжелых орудий. Осада продолжалась двое суток. На третьи сутки пятнадцать храбрецов капитана Хатизова проникли в здание через центральный выход, а двадцать бойцов капитана Яцина ворвались в северное крыло Замка. Завязался рукопашный бой. В ход пошли приклады автоматов, финки, гранаты.

Бреши пробиты. В них хлынули сотни автоматчиков. Они быстро растеклись по четыремстам комнатам, и через два часа паркет а залах и дорогие ковры были усеяны трупами гитлеровцев, а на дворе выстраивались в колонну 650 немецких солдат и офицеров, взятых в плен. Генерал Баканов показал мне этот замок. В одной из комнат лежало около двухсот раненых немцев. Один из них сказал с нескрываемой горечью:

— Скоро и Берлину капут!

Квартал за кварталом, улица за улицей очищалась Познань от немцев. Как ни старался выслужиться перед фюрером полковник Коннель, громогласно обещавший удержать Познань до мая и за это обещание получивший от Гитлера сразу звание генерал-лейтенанта, судьба Познани, как и самого Коннеля вместе с его войсками, была предрешена еще в первый день штурма.

В городах Западной Польши, где колонизаторская политика фашистской Германии проводилась наиболее рьяно, Красную Армию — армию-освободительницу — встречали с особой радостью. В Познани, например, мы видели, с каким энтузиазмом жители города помогали советским воинам. Поляки водили наших бойцов в разведку по проходным дворам, известным только им, старожилам города; вместе с саперами сотни жителей Познани помогали пехотинцам и артиллеристам переправляться через Варту на штурм островных кварталов города.

Сегодня над Познанской крепостью в порывах весеннего ветра развеваются тысячи польских флагов. Начинается новая жизнь, завоеванная городу ратным подвигом наших войск.

Познань , 21 февраля 1945 года.

Из Познани фронтовая дорога вела нас прямо на запад. Дорожные указатели лаконично и многозначительно возвещали: «На Берлин».

В польском городке Мендзыхуд, в свое время отторгнутом немцами от родной земли, как и все Познанское воеводство, и переименованном ими в Бирнбаум, в феврале начали накапливаться писательские и журналистские силы, аккредитованные при 1-м Белорусском фронте. Одновременно со мной и Мержановым сюда прибыли от газеты «Известия» писатель Всеволод Иванов и фотокорреспондент Г. Самсонов.

Всеволод Иванов, Лев Славин и я, представлявшие «Известия», и правдисты Яков Макаренко и Мартын Мержанов разместились в двух комнатах дома, принадлежавшего семье поляка-колбасника.