Александр Авдеенко - Над Тиссой. Горная весна. Дунайские ночи

Громада вызвал машину, оделся и через полчаса был в кабинете Зубавина. При появлении генерала человек в форме железнодорожника, сидевший в кресле у стола майора, вскочил и виновато заморгал светлыми ресницами.

Зубавин поднялся:

- Познакомьтесь, товарищ генерал: мастер Чеканюк, Петр Петрович.

- Здравствуйте! - Громада наклонил голову. Его смуглое лицо было непроницаемо спокойно.

После того, что генерал знал о мастере, это «познакомьтесь» прозвучало странно и вызвало у Громады недоумение. Но он быстро догадался, что в отношении Зубавина к Чеканюку произошла перемена.

Зубавин протянул генералу несколько листов бумаги, исписанных убористым почерком. Протокол обстоятельно объяснял Громаде причину появления мастера в кабинете Зубавина. Он пришел, как сказано было в первой же строке, выполнить свой долг советского гражданина. Дальше излагалась суть дела. Прошлой ночью, вернее - поздно вечером, Чеканюк возвращался из кинотеатра. По дороге домой он зашел в пивной бар по Ужгородской улице, принадлежавший ранее Имре Варге. Там он попросил у знакомой официантки, как это часто делал в течение нескольких лет, бутылку пива, сто граммов водки, бутерброд с красной икрой и стал ужинать. Через несколько минут к нему подошел человек в серой куртке. Спросив, не занят ли соседний стул, он расположился рядом и тоже потребовал себе пива. Наполнив кружку, он чуть пристукнул ее донышком по столу и вполголоса произнес:

«Ваше здоровье, Петро Петрович!»

«Спасибо!» - сейчас же откликнулся мастер.

Он поинтересовался, откуда незнакомый человек знает его имя и фамилию. Тот пристально посмотрел ему в глаза и тихо сказал:

«Не узнаешь, кум?»

Чеканюк долго вглядывался в рыхлое, с лохматыми бровями, чужое лицо. И постепенно проступили на нем давно забытые черты: крупная родинка на щеке, большие зубы, оспинки на кончике широкого носа, упрямый подбородок, разделенный ложбинкой. Кум Ярослав! Ярослав Граб, надевший в годы войны форму эсэсовца.

Почувствовав себя узнанным, Граб нахмурил брови: тише, мол, ничего не спрашивай - сейчас, дескать, не время и не место рассказывать, откуда и как я появился.

Они еще выпили, закусили и, расплатившись, вышли на улицу. Тут Граб заявил, что ему негде ночевать и его должен приютить, по старой дружбе, мастер Чеканюк. Пришли на Первомайскую. Пробирались не улицей, а огородами и садами. Почему? Мастер уже догадывался, каким ветром его забытого кума занесло в Закарпатье. Когда вошли в дом, то Граб подтвердил догадки Чеканюка. Он прямо сказал, что перешел границу, и потребовал от мастера спрятать его на два-три дня, не больше. Гостеприимство он щедро оплачивал: бросил на стол тугую пачку сторублевок. Вот она здесь, в деле, крест-накрест заклеенная белыми полосками бумаги. Мастер Чеканюк принял деньги, спрятал в сенном сарае своего кума. Вот и всё.

Генерал Громада внимательно прочитал показания Чеканюка. Потом еще раз и еще.

- Почему кум пришел именно к вам? - спросил он, быстро взглянув на мастера.

- Вот об этом, товарищ генерал, я и сам все время думаю: почему? - Он потупился, глядя на свои жилистые темные руки. - Я при старом режиме… при Августине Волошине был сичевиком. Про меня теперь всякое можно подумать.

- Мы судим о человеке по его делам.

- Лучший мастер в депо Явор, - сказал Зубавин.

Громада протянул Чеканюку руку:

- Примите, Петро Петрович, благодарность от пограничников… Ваш кум вооружен?

- Вроде как бы нет, а там кто ж его знает!

- Планами делился?

- Пока не успел. Да я и не показывал виду, что меня это интересует.

- Надо сделать так, чтобы при аресте Граба не причинить никакого беспокойства ни Петру Петровичу, ни его домашним, - посоветовал Громада майору Зубавину.

- Граб думает, что вы сейчас на работе? - спросил Зубавин у Чеканюка.

- Да. Утром я проведал его и сказал, что иду в депо.

- Скажите, Петро Петрович, а когда вы пили с Грабом, самогон не развязал ему язык?

- Какой же самогон в пивном баре! - удивился мастер.

- В баре самогона не было, но, может быть, у кума нашелся? - с улыбкой спросил Зубавин, перелистывая страницы допроса шофера Скибана.

- Нет, дома мы ничего не пили.

- Как вы с Грабом прошли в дом? - последовал новый вопрос после продолжительного молчания.

- Мы в дом не заходили. Прямо в сарай. Задами пробирались.

- А когда вы входили, вас никто не видел? Из соседей, например?

- Вроде бы нет.

Зубавин переглянулся с Громадой, закрыл папку и отпустил Чеканюка.

- Ну, каков ваш вывод, товарищ майор? - Громада, нахмурившись, набивал трубку.

- Пока не арестован этот нарушитель, я не имею права считать достоверными ни показания Чеканюка, ни Скибана.

- Да. - Генерал густо задымил и закрыл глаза. - Если прав шофер Скибан, - в раздумье проговорил Громада, - тогда почему пришел к вам мастер Чеканюк? Вторая версия: Чеканюк искренен, он рискует жизнью. Но тогда зачем понадобилось шоферу Скибану клеветать на него?

- Возможно, он заинтересован в том, чтобы направить розыск по ложному пути, - ответил Зубавин. - Не нравится мне этот Скибан. Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что он неспроста приходил к нам. У меня есть подозрение, что он как-то причастен к делу.

- На чем основано это подозрение?

- Пока, товарищ генерал, не имею никаких объективных данных. Буду собирать факты.

Вечером того же дня под проливным весенним дождем Зубавин и сопровождавшие его лица подъехали к верхнему концу Первомайской улицы. Оставив здесь машину и выслав оцепление, они двинулись к дому мастера Чеканюка. И как только они переступили порог калитки, из-под темного навеса крылечка неслышно вышел Петро Петрович. Он, повидимому, давно поджидал гостей. Зубавин посмотрел в дальний конец двора, где влажно блестела оцинкованная крыша сарая:

- Постучите. Скажите, что принесли ужин.

Осторожно шагая и с опаской оглядываясь, мастер двинулся к темному сараю. Зубавин неслышно шел рядом, засунув руки в карманы дождевика и обходя лужи.

Подошли к двери вчетвером: посередине - Чеканюк, справа - Зубавин, слева - два вооруженных офицера.

Мастер не в силах был сделать последнего, решающего движения - постучать в дверь сарая. Это вынужден был сделать Зубавин.

- Кум, это я… вечеряти… - зашептал Чеканюк, прижимаясь губами к щели между шершавых, набрякших влагой досок.

Ответа не последовало. Ни малейшего шороха не доносилось изнутри сарая. Зубавин постучал еще и, немного переждав, постучал в третий раз. Сарай молчал. Зубавин оглянулся через плечо, в темноту, взмахнул рукой. Несколько человек выросли за его спиной. Два из них молча, в четыре руки схватились за деревянную скобу, набитую на дверь, с силой рванули ее. Вспыхнул карманный фонарь. Острие его луча осветило Ярослава Граба как раз в тот момент, когда на его зубах хрустела ампула с ядом.