Ф. Вишнивецкий - Тридцатая застава

Подняли на ноги всех отдыхающих бойцов. Молодые ребята ходили пристыженные: так опозориться в начале службы!

— Теперь ищи иголку в стогу сена. — сердито ворчал Иванов — Говорил же я политруку, что того бандита надо было сразу прихлопнуть..

— Ничего ты не понимаешь, Вася. Убить человека не трудно. А может, сведения, которые он нес кому-то, важны для интересов всей страны? Нарушителя надо брать живым и заставить его раскрыть планы наших врагов. — питался объяснить Великжанов.

— Вот и бери его! — съязвил Иванов. Он по-своему понимал слова «держать границу на замке». Сложная тактика пограничной службы еще не укладывалась в его сознании. — А если бы одного, другого хлопнули, у всех этих выродков отпала бы охота совать рыло в наш огород.

А «выродок» дождался утра в своем укрытии, немного пообсушился и, заметив, как хозяйка домика направилась с корзинкой к центру местечка, где обычно собирался базар, выскользнул, как уж, из своей норы и погодя вмешался в толпу крестьян. Найти связную домнула майора в базарной сутолоке нетрудно, он еще издали заметил ее голубую шляпу в овощном ряду. Подойдя вплотную, тихо произнес пароль. Софья вздрогнула, но не оглянулась. Перебирая продукты в корзинке, еле слышно сказала:

— Идите за мной… Приценивайтесь к продуктам и не пяльте на меня глаза…

Они бродили по торговым рядам. Софья часто останавливалась, покупала всякую мелочь, а в промежутках Падурару передавал заученные инструкции майора.

— Надо разыскать Дахно и Морочило, обоим оставаться на Тернопольщине… Пусть свяжутся с диспетчером и через него разыщут следы Романа… А еще домнул майор интересуется Гаврилой Топольским…

— О Дахно и Морочило ничего не знаю… Гаврила прибыл в тот день, когда пришли красные… Работает на Силковском сахарном заводе… Роман тяжело болен, недавно помещен в черемховскую больницу… С ним и его друзья. Гаврила ищет врача…

Тодор про себя повторял эти отрывочные фразы, стараясь запомнить каждое слово, не совсем понимая их подлинный смысл.

Выполнив задание «доброго домнула майора», Падурару до вечера бродил по базару, стараясь по отдельным фразам, по внешнему виду людей понять, как они чувствуют себя без жандармов и помещиков, под «коммунистическим гнетом», как писали газеты в Бухаресте и Подгорске. Однако никаких следов этого «гнета» он не заметил. Изредка встречаются военные люди с оружием, но их никто не боится, смело разговаривают, шутят с ними. Даже повеселел бедный Тодор. Если бы сюда как-нибудь переправить жену и дочь, остался бы здесь навсегда. «А что? Рабочий человек везде раздобудет себе кусок хлеба или круг мамалыги с брынзой…»

Перед сумерками он, минуя мельницу, по небольшой тропинке пробрался к оврагу. Здесь передохнул, дожидаясь темноты, и пошел напрямик к лесу. На опушке постоял немного, раздумывая, как лучше выйти к тому месту, где затоплена лодка.

Неожиданно в том направлении началась стрельба.

— О, доамне! — напугался Тодор и побежал влево, в гущу леса.

У самого обрыва, где начинается крутой спуск к Днестру, заметил людей с оружием — бегут на звуки стрельбы. Значит, к лодке не пробраться. Надо искать брод. Перекрестясь, приготовился прыгать с обрыва, но кто-то схватил его сзади за руки, приподнял, как ребенка, и положил на бровку обрыва лицом к земле.

— Тише! Не кричать и не двигаться, — приказал человек и быстро обыскал все карманы, — А теперь подымайтесь и пойдем с нами.

Перепуганный Падурару дрожал всем телом и еле держался на ногах. А тут еще двое задержавших направили на него ружья.

— Не стреляйте, домнул! Я ничего плохого вам не сделал, — взмолился Тодор.

Великжанов успокоил нарушителя. Он таки разыскал его на базаре и сопровождал всю дорогу до обрыва.

Шум, вызванный стрельбой, утих. Как потом выяснилось, находившиеся в наряде Воронин и Иванов приняли в темноте пни срубленных деревьев за пробирающихся к реке лазутчиков и открыли заградительный огонь. Прибывшая на место тревожная группа сняла незадачливый наряд.

Байда не выдержал постельного режима — острое недомогание прошло — и явился на заставу как раз в то время, когда привели задержанного.

Падурару на вопросы Кольцова отвечал на характерном для местного населения языке, в котором свободно уживались украинские, молдавские и польские слова. Ходил, мол, к родственникам в село Грушку. При Польше граничеры разрешали им такие посещения.

— Несчастье задержало меня на целую неделю, а дома жена и дочь лежат больные. Бог знает, что с ними может приключиться… Отпустите меня, домнул командир!

Он так искренне убивался, такое неподдельное горе сквозило со слезами из его глаз, что посторонний наблюдатель готов был поверить каждому его слову.

«Ловко врет, бестия, видно, опытный лазутчик», — подумал Байда и спросил:

— Чем болеют жена и дочь?

Падурару охотно рассказал подлинную историю своей семьи, и в глазах его затеплилась надежда, что эти молодые и совсем не строгие командиры поверят и отпустят домой. Действительно, все, что он говорил о семье, было чистой правдой. Не могут они не посочувствовать. Даже дальние родственники где-то жили и в этих краях. Одно утаил Тодор: версию о родственниках подсказал ему «добрый майор».

— Как же мы вас переправим? Это не так просто делается. — медленно, словно в раздумье, сказал Кольцов.

— Вы только отпустите, а я уже сам как-нибудь доберусь! — обрадовался наивный человек.

И вдруг — то ли or вспыхнувшей радости, то ли от пережитого страха — резкая боль пронзила все его тело. Он сполз со стула, скрючился, схватившись за живот, и громко застонал. Вызвали врача, — может, симулирует, как в свое время Стручковский?

— Человек действительно болен, нужен постельный режим, а пока пусть примет опий, — заявил врач после осмотра.

Приняв пилюли, старик немного успокоился, сидел на полу, обхватив руками голову, и мрачно думал: «Что же теперь будет? Граничеры не верят. Неужели повесят?» Вспомнил больную жену и дочь — они и не подозревают, что их кормилец одной ногой уже в могиле стоит.

— А теперь рассказывайте, кто вас послал, с кем встречались.

— Домнилор офицер! Я рассказал святую правду… И не надо меня вешать…

— Откуда вы взяли, что вас собираются вешать? — опешил Кольцов.

— Вы же большевики, чекисты?

— Верно, большевики и чекисты, но судить придется. И для вас лучше, если сразу скажете правду.

Нарушитель продолжал упорствовать. Кольцов вызвал младшего лейтенанта Тимощенко и приказал взять старика под охрану и выделить на утро наряд для сопровождения его в штаб отряда. Когда Падурару увели, Байда спросил врача:

— Вы уверены, доктор, что задержанный действительно болен? Может, симулирует?