Максим Бутченко - Три часа без войны

«Странный тип, почему он тут околачивается?» — подумал Никитич и попытался свернуть в сторону. Но только он начал совершать стратегический маневр уклонения, как камуфляжный чудак заприметил его и широким шагом поспешил навстречу. Дед, увидев это, развернул велосипед в сторону исполкома и поторопился прочь. Мужик не остановился, а наоборот — ускорил шаг. Пётр оглянулся и хотел было тормознуть, спросить, чего от него хотят, но, увидев перекошенное лицо, пошел еще быстрее. Преследователь не отставал. Дед уже подумывал о том, чтобы сесть на велосипед и рвануть, пока этот полоумный не пустился бежать за ним, но тут камуфляжный чудак выдавил слова, украшенные сдобой эмоций и корицей страсти.

— Товарищ, товарищ, подождите, ваше мнение важно для республики, — закричал он и подскочил к беглецу.

А тот опешил от такого поворота событий. Он теперь важен для кого-то? Он, маленькая шестеренка в большом механизме, чья цель в жизни заключалась только в одном — стараться не попадаться на глаза начальству, сейчас вдруг для кого-то важен. Даже больше: важен некой республике. Пётр Никитич остановился как вкопанный. Преследователь настиг беглеца, схватился за багажник велосипеда, чуть наклонился, чтобы отдышаться. Полминуты воздух сотрясали вздохи, ахи, мужчина глубоко вдыхал воздух и воспроизводил различные хрипы и рычание. Наконец дыхание любителя кроссовок выровнялось, он выпрямился, стал почти по стойке смирно, а потом отрапортовал:

— Ильич, военный комендант города Ровеньки уезда Луганской народной республики. Будем знакомы, — сказал он и протянул руку старику, улыбаясь самой доброй улыбкой крокодила, на которую только был способен. А через секунду отвел глаза и подозрительно покосился на велосипедную надпись — «Украина».

Илья насчитал один час и двадцать две минуты с того момента, как попал в камеру. Дед, прислонившись к стойке нар, замолчал. Наверное, обдумывал, как лучше продолжить рассказ. Лёха повернулся к стене, уставившись на зеленую краску, которая будто пародировала летнюю листву. Молчание неприлично затянулось. Илья привстал, посмотрел на Никитича, а тот безвольно опустил голову, закрыл глаза, слышалось только его ритмичное шипение-дыхание.

— Вот гад, захрапел на полуслове! Ну, куда они его привели? В пансионат какой определили бы, что ли, — пробормотал Кизименко.

Лёха обернулся, увидел, как старик клюет носом, да еще что-то там воркует, словно дикий голубь, махнул рукой, мол, что с него взять.

Мирное посапывание принесло в холодную камеру домашнее тепло. Казалось, что самый пожилой член семьи уснул, а его двое сыновей, чтобы не тревожить отца, ходят на цыпочках и укрывают его клетчатым пледом. Илья и Лёха действительно старались не шуметь. Они поместились в капсулы своих воспоминаний, которые унесли их из грязного и вонючего СИЗО в космос прошлого, в до боли знакомые места. Туда, где находились их души, где они не раз блуждали по дорожкам: один — просторного Донбасса, а второй — горного Дагестана.

— Товарищ лейтенант, слева, с ущелья, открыт по нам огонь, — к Илье обратился худощавый сержант под аккомпанемент резких и громких выстрелов.

— Да слышу, блин, не глухой. А в БТР [3]   БТР — бронетранспортер. есть кто? — спросил он подчиненного.

А тот только испуганно отрицательно покачал головой. Молодой еще, необстрелянный.

Пограничный пост расположился недалеко от села Метрада, на развилке трех дорог. Именно туда переехал офицерский состав пограничников. Здание поста — бетонное помещение с бойницами с каждой стороны дороги. Там же находились шлагбаумы и бетонные будки, обложенные мешками с песком. Справа от поста — АГС-7 [4]   АГС — автоматический гранатомет станковый. . Буквально позавчера сержант делал профилактику оружия, стрельнул с АГС — граната отскочила от провода ЛЭП и ранила рядового. Хорошо, что ранение осколочное, немного задело плечо. Считай, боец успел только в штаны наложить. Обошлось капитальной стиркой и несколькими пластырями. Но теперь дело принимало гораздо худший оборот.

Кизименко служил на заставе уже девятый месяц, и это был тринадцатый обстрел. В четырех километрах от поста находилось селение Эчеда, в котором проживали ваххабиты. Бывает, приедет туда патруль, пройдется по селу. Да разве поймешь по лицам, какие в головах у жителей мысли бродят? Тут они дружелюбно улыбаются, а через день разглядывают твою физиономию через оптический прицел винтовки. Так и сейчас: кто-то тренировался и обстреливал заставу короткими очередями.

— Отправь кого-то в БТР, задави огневую точку, — приказал Илья.

Перед постом врыт в землю БТР, только одна башня торчала. Частенько боевая машина простаивала, и место водителя занимал кот Похрен. На заставе было полным-полно полевых мышей, они до такой степени обнаглели, что ползали даже по командирскому столу, заваленному картами местности и всякими бумагами. Причем мыши на яд не очень-то и реагировали — оставляли пропитанные отравой кусочки еды нетронутыми. И вот к посту прибился котяра — длинная шерсть висела лохмотьями, правое ухо было откушено, а второе, постоянно согнутое, указывало влево. Солдаты гоготали, что, мол, его радар всегда готов увести кота «налево», поэтому и сканирует местность. В общем, прибытию животного были рады, поэтому в первый же вечер оставили его в командирской комнате, надеясь, что кот разберется с мышами по-хозяйски. На следующее утро Илья с сержантом открыл дверь в комнату и увидел такую картину: на полу, на армейской фуражке (видно, стащил ее со стола), возлежал кот. Свернувшись клубочком, он подложил хвост под морду и сладко дремал, а в это время мыши устраивали бега наперегонки, мотались перед ним, как ошалелые, чуть ли не кувыркаясь через ленивое животное.

— Ты смотри, а коту похрен, — озадаченно произнес сержант.

С тех пор к котяре и приклеилась эта кличка — Похрен. Выгонять странное животное никто не хотел: кот символизировал домашний очаг. К тому же он имел одну препаскуднейшую привычку: как только увидит человека, да еще почувствует, что тот умиляется им, поднимет большие грустные глазки и сделает такой просящий взгляд — и ни у кого не поднималась рука выкинуть его вон. Так и остался кот на заставе. И частенько его можно было найти именно в БТР. С чем это связано, никто не знал. Может быть, животное чувствовало себя в этом месте защищенным или он привык, что его там подкармливали — кидали еду в люк боевой машины.

— Пошли кого-то в машину. Да с котом там поосторожнее, — скомандовал лейтенант.

Через минуту раздался глухой лай 14-мм пулемета КПВТ, который словно отгавкивался в сторону засевших боевиков.