Андрей Бронников - Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ

Мы замерли. Я искоса посмотрел на Валентину Алексеевну, но выражение ее лица оставалось прежним, только из-под полуопущенных длинных ресниц сверкнул лукавый блеск синих глаз.

После того, как все расселись по местам, Малеева пристально посмотрела на Константина и произнесла: «Эти лейтенанты едут служить за границу, а там они носят общевойсковую форму».

Капитан Кожмяков К.

Лейтенант Константин Кожмяков после выпуска попал в 22-ю бригаду СаВО, затем был в Афганистане, где он начинал командиром группы 3-й роты в легендарном 177 м Газнийском отряде специального назначения, продолжил заместителем командира 2-й роты в не менее легендарном 186-м Шахджойском отряде, а завершил в 411-м Фарах-ском отряде 22-й бригады.

Был ранен. По замене попал в 9-ю бригаду специального назначения Киевского военного округа, в Кировоград. Занимал должность НШ 1-го отряда спецназа, затем перешел в ОПО штаба бригады. Капитан Кожмяков пользовался в Кировоградской бригаде реальным уважением как офицеров и прапорщиков, так и солдат и сержантов срочной службы.

Уважение сослуживцев — не пустой звук! Специально для этой книги попросил сослуживцев Константина Константиновича вспомнить капитана Кожмякова. Самое характерное свидетельство — старшины запаса Николая Ермолаева. Николай призывался весной 1987 года из Иркутской области и весь период срочной служил в 1-й группе 1-й роты 1-го отряда 9-й бригады КВО. Ему слово:

«Капитан Константин Кожмяков у меня остался в памяти всегда подтянутым, с надвинутым на глаза козырьком фуражки, из-под которого он, слегка задрав голову, осматривал окружающий мир из каштанов и мелькающих среди них солдат. Вообще немного разгильдяйский, как и подобает офицеру СпН, солдаты уважали из-за того, что он без повода не «доставал» мелочными придирками, поэтому и повода не давали. После Афгана прихрамывал вследствие ранения, поэтому, наверное, и пошел по штабной линии. Когда он был дежурным по части, в принципе, у личного состава «дедов» было приподнятое настроение, кто хотел, тот сваливал в «самоход», но все это было допустимо, главное не «спалиться».

Если попал, то тут уже без вариантов, он считал это «подставой». В общем, в «залетчиках» я у него не был, поэтому карательных мер его не помню. Но «по духанке», когда нас, «духов», «качали» по ночам, в дежурство капитана Кожмякова ставили по две «секи» на окно, но он умудрялся всех обойти, и у «дедов» по утрам была общая изнуряющая зарядка со всем личным составом. Поэтому, по сути, в его период службы в Кировоградской бригаде спецназа была нормальная армейская обстановка. Мне это нравилось — и когда был «духом», и когда был «дедом». Вся трудность воспоминаний о капитане Кожмякове в том, что я за весь период службы очень мало находился в 9 ОБрСпН, я имею в виду — в ППД в Кировограде. Начинался учебный период, и группа уезжала в Федоровку. По его окончании возвращались в казармы, нас как-то не сильно привлекали ко всем хозяйственным и прочим работам, поэтому офицеров помню непосредственно тех, с кем пересекались по ТСП и МПД, штабных вообще мало помню, тем более там связистов было тьма. Офицеры говорили, что за голову Константина Кожмякова в Афгане духами была назначена большая сумма…»

Кавалер орденов Боевого Красного Знамени и Красной Звезды майор Кожмяков умер 26 мая 1998 года. На тот момент ему исполнилось тридцать девять лет. Мама нашла его утром, сидящего на скамейке под яблоней в собственном саду, уже остывшим. Остановилось сердце.

Когда мы вернулись в расположение, нас ожидал сюрприз. Все кровати, пол, шинели были покрыты толстым слоем строительной пыли. Оказывается, было принято решение сломать стены, отделяющие оба отсека расположения друг от друга и от входа. Это поручили третьему и четвертому курсу, и они, недолго думая, просто обрушили стены на пол с помощью парашютных фалов, здоровой физической силы и дружных матерных криков.

Первому и второму курсам оставалось убрать обломки и строительный мусор. Полночи мы на плащ-палатках таскали по крутым лестничным пролетам обломки кирпичей, обветшавшие доски, дранку и обломки штукатурки. Первому курсу досталась еще и уборка помещения, поэтому спать мы легли только под утро, а в награду получили пятьдесят минут сна после подъема вместо зарядки.

«Дежурный по роте на выход!» — завопил дневальный, и крик этот оказался для нас, курсантов девятой роты, в некоторой степени судьбоносным. В дверях стоял капитан — лицо его было темным и обветренным, видавшая виды шинель, начищенные сапоги с чуть загнутыми вверх носками. Ему навстречу из бытовки, по центральному проходу, топоча сапогами, метнулся дежурный по роте. Офицер небрежно отмахнулся от него рукой, тот резко замедлил бег и остановился. Капитан прохаживался по расположению и, не поворачивая головы, одними глазами осматривал все вокруг. Курсанты третьего и четвертого курсов, делая безразличный вид, поглядывали в его сторону. Первый и второй курс с откровенным любопытством изучали незнакомого офицера.

Это был новый командир роты Иван Фомич Селуков. Давно ожидаемый «Амба» прогулялся по расположению, задал несколько вопросов неотступно следующему дежурному и удалился.

На следующий день он был официально представлен личному составу. За те годы, что Селуков пребывал у руля девятой роты, он стал поистине ее символом. Из всех командиров он один остался в истории нашей роты, остальные — промелькнули.

Его боялись и уважали, любили и… сказать, что ненавидели, было бы неправильно, скорее, обижались, но обиды долго не держали, потому что Иван Фомич не был подлецом. Ему за наши проделки, порой граничащие с воинским преступлением, приходилось держать удар напрямую от генерала — начальника училища, а иногда и того хуже — перед куратором из ГРУ.

На прыжках. В центре капитан Селуков. На заднем плане смотрит в объектив курсант Турков

Все наши негативные чувства, которые мы испытывали к нашему ротному, мгновенно исчезали в тот момент, когда получали офицерские погоны. Пелена вдруг спадала с глаз, и приходило понимание, что Селуков все это время делал из нас людей, офицеров спецназа ГРУ, воспитывал лучшие человеческие и офицерские качества. Судя по обилию орденоносцев и Героев, просто честных солдат своей Родины, у него это получалось.

Иван Фомич Селуков, выпускник Дальневосточного ВОКУ, по выпуску попал на должность командира взвода (в то время были взвода, а не группы) в один из батальонов 14-й бригады спецназа Дальневосточного военного округа. В марте 1969 года, во время известных событий на советско-китайской границе в районе острова Даманский, его штатный взвод с другими взводами его и соседней роты были готовы по приказу выдвинуться в р-н Даманского для перехода государственной границы сухопутным способом и ведения разведки на глубину до 50 км вглубь территории Китая. Цель — вскрытие группировки китайских войск и инженерных сооружений в этом районе, и взорвать либо снять секретные узлы с подбитого китайцами, тогда секретного, танка Т-62. Но до выхода дело не дошло… Позже старший лейтенант Селуков получил роту в 14-й бригаде, откуда и прибыл капитаном на должность командира 9-й роты РВВДКУ.