Анатолий Чехов - У самой границы

Свежий утренний воздух коснулся подушки, донес

тонкий запах цветов и спелой земляники. Сбросив одеяло, Славка открыл глаза. Целый поток солнечного света хлынул в комнату. Он сразу зажмурился, на миг увидев вздувшуюся парусом занавеску, белую тарелку на подоконнике и голубое небо в верхнем переплете окна.

Теперь уж Славка нарочно стал ловить прохладную струю воздуха: определенно пахло земляникой. «Кто ж это принес целую тарелку ягод?» Скосив глаза, он увидел склонившегося над столом отца,- капитан Рязанов занимался.

Славка знал уже наизусть, что объем шара, например, равен четырем третьим пи эр куб, а тангенс на котангенс умножить — будет единица. Славка даже стихи сочинил: «Тангенс-котангенс-по лбу хлоп!» А что это были за «тангенсы», он не задумывался. Зато когда отец просил последить по книжке, как он выучил стихи Маяковского, Славка был беспощаден и не прощал ему ни одного слова.

А по русскому отец занимался с мамой. Она с пограничниками разные правила учила и отцу помогала. Но насчет русского Славка, правду сказать, слабоват: обязательно накатает то «ещо», то «карова». Уж тут отец не дает ему пощады. Станет перед ним, упрется в грудь пальцем и прогремит прямо как Маяковский:

А что? Славка учит… Если негру преклонные годы не мешают, так что же он, Славка, не выучит? Зимой у него, как диктант, так восемь ошибок, а весной на экзамене — только три.

Славка вздохнул и потер коврик пальнем. Прямо над головой висели портреты матери и сестренки, а рядом старинная гитара с перламутровыми кольцами на ладах и потемневшими струнами. Последние дни отец совсем не берет гитару, а бывало тронет струны, пройдет перебором по всем ладам и начнет негромко петь густым таким, низким голосом. Споет «Бродягу», «Священный Байкал» или «Замучен тяжелой неволей», а мама и Оля подпевают ему Славка все свои дела бросает и садится слушать, а отец дернет его за челку и скажет: «Что невесел — нос повесил?» Это значит, что можно налетать на него бороться. Славка отчаянный, ничего, что всегда его на лопатки кладут, а борется здорово — отец сам говорил. Да… С отцом или с дядей Андреем всегда можно поладить Совсем другое дело женщины…

Как-то принес Славка двойку по арифметике. Отец только и сказал, чтоб он все задачи на простые дроби из задачника перерешал, старшина Лавров даже фотокарточки проявлять пригласил, а мама целую неделю смотрела на него такими жалостливыми глазами, как будто он, Славка, человек конченый, и нет у него ни стыда, ни совести. Славка даже эти карточки — будь они неладны — не пошел проявлять и в шахматы перестал играть с Лавровым… Или вот вчера, например, когда они со стрельбища пришли: шлепает Нюра Альку, а сама целует его и плачет. Алька хитрый: ревел, чтоб не так попало, а Нюра на самом деле плакала. Ну, а если дерется, так зачем тогда целовать?

С мужчинами, конечно, все гораздо понятнее. И ничего, что вчера вместо наряда отец заставил его штаны чистить. Правду сказать, обидно было таким глупым делом заниматься, когда Саша с Шакирзяновым дрова пилил. Шакирзянов, наверное, рассказывал про щуку, что весной острогой в протоке заколол, а он, Славка, в это время, как каторжный, штаны свои щеткой тер. Сколько ни просил отца, никакого наряда не получил.

— Ну и пусть! А я могу и сегодня их почистить,- решил Славка.

— Что пыхтишь?- откинувшись на спинку стула, спросил капитан.- Вставай, Аграфена Петровна ягод тебе принесла.

— Я, пап, штаны не дочистил, я дочищу,- сказал Славка и, как был в трусах, схватил брюки в охапку и выскочил на крыльцо.

Когда он открывал дверь, на полу что-то зашуршало. Славка оглянулся: из-под двери выглядывал сложенный вчетверо листок бумажки. Сверху было написано: «Кто посмотрит, у того глаз лопнет». Славка сейчас же развернул бумажку, решив, что, на худой конец, можно и без глаза прожить.

На бумажке, вырванной из какой-то тетрадки, был нарисован тощий головастик с голубыми глазами, торчащей, как веник, челкой и оттопыренными локтями, «чтоб не мешали мускулы». Но это было еще не все. Уши у головастика топорщились, точь-в-точь как у Славки, а высунутый на два метра язык был зверски приколочен гвоздем к дереву. Внизу красовалась надпись: «Это Славка — барон Врунгель и Мюнхаузен».

Уж, конечно, было ясно, кто это нарисовал. Славка скомкал бумажку и оглянулся. Как будто никто еще не видел его позора. Распалившись, он решил сейчас же найти Сашку и хорошенько с ним подраться. Но потом подумал: «А что, если сделать вид, что никто ничего и не находил? Раз написано: «не смотреть» — никто и не смотрел». Но что-то внутри Славки, в том месте, где, по всей вероятности, была печенка, неприятно пощипывало.

Славка надел в сенцах штаны и взбежал на крыльцо квартиры старшего лейтенанта Лузгина. Из открытой двери доносился громкий голос Нюры и тихий, успокаивающий — Аграфены Петровны:

— …Все-таки вы не должны вмешиваться в эти дела,- раздраженно говорила Нюра.

— Анечка, ну ведь ему же хочется побегать. Вы же сами говорили, цветы сажать, я ему и загадала…

— Аграфена Петровна, как вы не понимаете, что вся ответственность…- Тут Нюра подошла к двери и увидела Славку

— Что тебе, Слава? — спросила она строго.

— Як Саше,- внезапно оробев, пробормотал Славка.

— Тоже за торфом?

— Ну да,- неуверенно подтвердил Славка.

— Ничего я не знаю и знать не хочу! Идите, куда хотите, делайте, что хотите! С вашим мужским воспитанием у меня уже голова кругом идет. А ты куда собрался?..- и совсем было готовый в путь-дорогу Алька задним ходом въехал обратно в комнату.

Славка поспешил выскочить во двор. «Не по-товарищески это,- подумал он,- куда-то собрался идти, а мне не сказал». И тут же в глубине двора за березками увидел самого Сашу. Славка перебежал открытое пространство и выглянул из-за смородинного куста.

Саша вынес из сарая круг веревки, фонарь «летучая мышь», кирку и маленькую пехотинскую лопатку. Больше Славка не мог выдержать. Он перелез через изгородь и побежал к сараю, сбивая с высокой травы прохладную, щекочущую босые ноги утреннюю росу.

Не обращая на него внимания, Саша закрыл сарай и все свое снаряжение сложил в вещевой мешок.

— Ты куда? — крикнул Славка.- Я сейчас домой к тебе ходил, знаешь, что там? Ой-ой-ой! Нюра с Аграфеной Петровной поссорились, Альке попало, мне тоже! И тебе попадет! Не ходи!..

— А это дело мое, куда идти,- пробурчал Саша.

— Да? — оторопело спросил Славка.- А куда пойдем? — добавил он совсем другим тоном.

— Никуда не пойдем.

— Саш!..- сказал Славка.- Я ведь просто так! Я про наряд просто так, и наврал я тебе зря… Если бы знал, лучше б и не врал… Хочешь, все тебе на заставе покажу, а, Саш?..