Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

Стали кавалеристами и мы со Струтинским. Николай быстро научился ездить верхом, а вот мне школа верховой езды не давалась… На крутых поворотах я несколько раз вылетал из седла. Соскакивать с коня кое-как научился, а вот взбираться на седло без помощи пня или бугорка не мог. Но наибольшей мукой была «верховая болезнь»: невыносимая боль в том месте, что постоянно находилось в седле. Впрочем, все эти трудности были в конце концов преодолены, и я браво вытанцовывал на коне.

Двинулись в поход утром тридцатого марта. Шли полевыми дорогами, через села и хутора. Маршрут перехода был сложный: форсирование реки Случь, переход через железную дорогу Сарны — Ровно и дальше — в обход районных центров Березно, Костополь, Деражно, где стояли фашистские гарнизоны.

Мы понимали, что нам не избежать столкновений с фашистами, полицаями и, конечно, с националистическими бандами, наводнявшими Ровенские леса. Но никто из нас не падал духом. Хорошему настроению способствовали радостные встречи с населением и великолепная погода.

Первую ночь провели в лесу у костра. На следующий день благополучно форсировали Случь и около полудня подошли к железнодорожному полотну невдалеке от станции Карачун.

Меня вызвал Медведев.

— Хочу с тобой посоветоваться как с железнодорожником, — начал он. — Нам нужно как можно быстрее перейти через железную дорогу. По данным разведки, на станции Немовичи стоит поезд с карателями, готовый к отъезду. Отсюда туда двадцать километров. Станция Карачун может сообщить о нашем переходе. Нужно подсчитать, сколько гитлеровцам потребуется времени, чтобы прибыть на этот переезд, и сколько займет переход нашей колонны через железнодорожное полотно. Не хотелось бы здесь вступать в бой с фашистами.

Но как бы там наш командир и штабники ни считали расстояние и быстроту, незаметно переправить отряд не удалось.

Валентин Семенов, Борис Сухенко, Коля Струтинский и я первыми направились в разведку. Мы прискакали на переезд, отыскали железнодорожного сторожа, расспросили об обстановке и выяснили, где отряду удобнее всего перейти через колею железнодорожного полотна.

— Вы лучше попытайтесь перейти не здесь, а там, — сторож показал рукой в сторону леса. — Там тоже есть переезд.

— Пока мы доберемся к тому переезду, вы успеете позвонить в Костополь и вызвать карателей, — резко ответил ему Борис Сухенко.

— Воля ваша, — развел руками сторож, — можете переходить и здесь. Но в лесу переезд не охраняется. К тому же вы здесь начнете переходить, а мне дадут сигнал закрывать шлагбаум, потому что поезд идет. Вас не остановишь и поезд тоже. А в лесу вы сами себе хозяева. Подводы и всадники раз-два через переезд, а пешие — в любом месте перебегут. А относительно того, как вы сказали, что «позвоню карателям»… — сторож поморщился, — то пусть их леший вызывает. Они через каждые полчаса звонят, допытываются, не было ли партизан… Боятся они вас. А что я должен им сказать, если позвонят?

— Говорите правду, — не задумываясь ответил Семенов. — Мы их тут встретим как положено…

Железнодорожник был прав. Переезд в лесу и впрямь был намного удобнее. По обеим сторонам выставили охрану с пулеметами. Вначале переправили часть отряда, которая заняла оборону по другую сторону железной дороги. Когда должны были переходить остальные партизаны, послышался стук колес поезда. Едва успели привязать коней и занять выгодные позиции в соснячке, как из-за поворота показался состав.

На переезде он остановился. Из вагонов высыпали солдаты. Одни беспорядочно суетились возле поезда, другие, вытянувшись цепочкой, направились по узкой лесной тропинке в нашу сторону. Заметив свежие лошадиные следы, подали знак оставшимся у вагонов.

Не ожидая команды, мы приготовились к бою. Выстрелы раздались одновременно. Гитлеровцы падали, скошенные прицельным огнем. С криком «ура!» партизаны кинулись в атаку. Фашисты, не ожидая такого сопротивления, не успели даже залечь и в панике начали бежать. Но путь к отступлению им перекрыло болото по ту сторону железнодорожного полотна. Наши пули догоняли их.

После боя мы подсчитали трофеи. Более двадцати трупов оставили каратели недалеко от станции Карачун. У нас потерь не было, только тяжело ранило испанца Гросса и командира отделения Николая Фадеева.

Отряд пересек железнодорожное полотно, и мы начали готовиться к дальнейшему пути. Вдруг кто-то воскликнул:

— Нет Михаила Шевчука!

— А где он? — послышалось.

Оказалось, что видели, как он бежал куда-то вдоль колеи.

— Скорее на поиски… Давай-ка, Николай, и ты, Борис! — распорядился Семенов.

Но искать Шевчука не пришлось: он сам показался вдали. Брел он, пошатываясь под какой-то тяжестью. Когда он приблизился, мы увидели на нем два автомата и офицерскую сумку.

— Что случилось? — спросили мы, помогая ему разгружаться.

— Дайте-ка, хлопцы, отдышаться, трофеи сдать. Потом расскажу.

Времени было в обрез — отряд должен следовать дальше. И только на привале Михаил рассказал о своем приключении.

— Когда мы бросились на другую сторону полотна, я сразу приметил двух офицеров: один здоровенный, ростом в три аршина, а другой — поменьше. Малого я сразу же взял на мушку, а здоровяк драпанул. Сначала хотел было взять его живьем, но когда понял, что такого не догоню, прицелился, дал из автомата по ногам одну очередь, другую. Он упал, будто мертвый, — фрицы любят этот прием. Только я выглянул из-за сосны — посыпались пули. Теперь уже я упал. Немец подумал, что мне капут, сорвался и бежать без оглядки. Я — вдогонку, автомат наготове. Приблизился, даю очередь, а он — в ответ. Мы снова прячемся за деревьями. Вижу: нет выхода, швырнул гранату. Использовав взрыв гранаты, я перебежал и спрятался за другим деревом, удобно примостился и наблюдаю. А фашист знай постреливает по той сосне, откуда только прилетела «лимонка». Я молчу. Немец вынырнул, и тут я ударил. Он пошатнулся, но не упал. Я еще раз, а он стоит. Неужели я промахнулся? Уже патроны кончились, заменил диск. А фриц стоит возле дерева как столб, слегка покачивается, но уже не стреляет. Тогда я отважился, подхожу. И что вы думаете? Оказывается, зацепился петелькой шинели за сучок. Да так, что и нарочно не придумаешь. Жаль, патронов много испортил на одного фашистского вахмистра и вас задержал… — закончил Михаил под общий хохот партизан.

На левом берегу Случи наш маршрут пролегал через села, окруженные большими массивами полей. Весеннее тепло разогрело землю, и крестьяне уже начали полевые работы.

О партизанах в этих краях только слышали, поэтому наше появление вызвало интерес, удивление. Кое-кто, увидев колонну вооруженных людей, убегал неизвестно куда; другие стояли молча и, наверное, ждали каких-то новых неожиданностей судьбы; третьи, сообразив, что это советские партизаны, бежали навстречу со слезами радости на глазах.