Кэти Гольке - Спасая Амели

Лия глубоко вздохнула, изо всех сил стараясь взять себя в руки.

– Герр Гартман исполняет свой военный долг, – заметил курат. – Должно быть, вам сейчас непросто?

Лия покачала головой.

– Я бы ни за что не хотела, чтобы муж увидел меня такой.

– Чем я могу помочь вам, фрау Гартман? – повторил курат свой вопрос.

– Тут уже ничем не поможешь.

– Всегда есть выход.

Лия сдавленно засмеялась.

– Только не в этот раз.

– Вы должны верить, фрау Гарт…

– Вера, – фыркнула она, – нам не поможет.

– Фрау Гартман! – предостерегающе воскликнул он.

– У нас не может быть детей! – выплеснула Лия свою боль.

А потом, испугавшись собственной несдержанности, чувствуя унижение от своего признания, зажала рукой рот и встала, чтобы уйти.

– Откуда вам это знать? Вы замужем всего год. – Курат пожал плечами. – Наверное, Бог еще даст вам ребенка.

– Прошло уже полтора года!

– Пусть полтора. Господь творит чудеса. Вспомните о Сарре, жене Авраама… Ей было девяносто! И Господь открыл лоно Анне, матери пророка Самуила!

Сломленная большим горем, в запале гнева, Лия призналась, почему подобные чудеса не для нее. Она поведала курату все, о чем узнала от доктора Менгеле во Франкфурте, испытывая даже некое извращенное удовольствие от ужаса в округлившихся глазах священника. Лия сказала ему, что ее стерилизовали, признав ущербной и нечестивой, – и эта греховность настолько омерзительна, что даже она сама ее не замечает. Она поселилась у Лии в душе. А когда женщина выплюнула свои самые ядовитые слова – в свой адрес и в адрес врачей, которые возомнили себя богами, – она даже осмелилась сказать курату, что теперь он может донести на нее в гестапо. Она ловила воздух ртом, задыхалась. В церкви сгустились сумерки, когда Лия наконец-то смогла дышать нормально, когда воцарилась тишина. Но курат Бауэр продолжал молчать.

Лия наконец встала, вздохнула с облегчением, однако стыдясь того, что открыла свой секрет чужому мужчине. Она понимала, что курат, должно быть, смущен, напуган ее истерикой и настолько поражен ее неприличным поведением, что не может говорить. Ей было плевать. Что-то в ней изменилось. Она больше не будет трусихой.

Когда дрожащая рука курата опустилась ей на голову, Лия вскочила со скамьи и кинулась по проходу прочь из церкви. Женщина широко распахнула входную дверь. От альпийского ветра у нее захватило дух, и этот ветер понес ее домой.

Рейчел вздохнула с облегчением – радуясь передышке, – когда ближе к обеду, три дня спустя после бала, доктора Фершуэр и Менгеле вместе с ее отцом и Герхардом Шликом отправились на Седьмой Международный конгресс по вопросам генетики, проходивший в Эдинбурге, в Шотландии. Уехали они на две недели: семь дней проведут в Шотландии, а потом состоятся очередные встречи с врачами во Франкфурте.

Через два дня Рейчел вопреки здравому смыслу, но движимая неутолимым любопытством последовала указаниям Кристины, которые та торопливо нацарапала на бумаге и спрятала за подкладку ее сумочки. Назначенное место оказалось маленьким кафе – старомодным изолированным заведением на открытом воздухе, рядом с Тиргартеном [10].

Женщина, которая ждала ее за столиком на двоих, мало чем походила на школьницу, с которой Рейчел выросла, равно как и на выпившую, запуганную даму в голубом атласном платье, которую она встретила на балу. Эта женщина – Рейчел нахмурилась – была для нее загадкой.

Кристина подняла взгляд. Рейчел пожалела, что ей не хватило времени на то, чтобы как следует рассмотреть свою закадычную, пусть и бывшую, подругу.

Но Кристина улыбнулась, как будто и не было нескольких лет, что миновали с тех пор, как они, учась в старших классах, оставались друг у друга ночевать.

– Ты пришла! Я знала, что ты придешь! – И она едва не задушила Рейчел в объятиях, как в те давно забытые школьные времена.

Рейчел была обескуражена.

– Кристина! – Она обняла подругу, но объятия вышли неловкими.

Кристина усадила ее на стул напротив.

– Столько лет прошло…

– Пять, – с упреком уточнила Рейчел.

Кристина недоуменно уставилась на подругу, зарделась, но затем поспешно добавила:

– Прости. Прости, что я тебя обидела.

На глазах у Рейчел невольно выступили слезы. «Ты действительно меня обидела. Ты очень сильно меня ранила. А теперь … »

– Чего ты хочешь, Кристина? К чему вся эта таинственность?

Кристина откинулась на спинку стула, сняла перчатки, облизала губы.

– Я хочу, чтобы ты забрала Амели. Хочу, чтобы ты увезла ее в Америку.

Рейчел ожидала чего угодно, только не этого.

– Амели? А тебе не кажется, что она еще слишком мала для подобного путешествия туда и обратно?

– Увези ее и воспитай как собственную дочь. – Теперь уже на глаза Кристины навернулись слезы, но она не стала их смахивать.

Рейчел мысленно возвратилась к загадочному письму Кристины, к ее написанной тайком записке, к обвинениям Герхарда. Она пыталась сложить два и два, приправляя свои размышления критическим отношением доктора Крамера к их браку и ребенку, но у нее все равно пока что ничего не выходило.

– Ты уходишь от Герхарда?

Это было единственное, что приходило в голову Рейчел, – и единственное сколько-нибудь разумное объяснение.

Но Кристина хрипло засмеялась.

– Я бы ушла не задумываясь! – Она посерьезнела. – Амели глухая.

– И что?

– Ты хоть понимаешь, что значит быть глухим в современной Германии?

Рейчел покачала головой – не только для того, чтобы разогнать туман, который окутывал все вокруг, но и чтобы показать, что она не знала: она понятия не имела о том, что Амели глухая, понятия не имела о том, каково быть глухим в современной Германии, поэтому просьба Кристины не укладывалась у нее в голове.

– Ты слышала выступавших на вечере? Поняла, что они говорят? – Кристина подалась вперед, понизив голос. – Они собираются избавить Германию от генетически несовершенных мужчин, женщин и детей. И не важно, физические эти недостатки, психические или умственные. Для блага отечества искоренят всех. А это означает – и Амели.

– Что ты имеешь в виду под словом «избавить»?

Кристина ухватила Рейчел за руку, вцепившись сильнее, чем Рейчел могла бы ожидать.

– Они их убьют… убьют их!

Рейчел припомнила слова Герхарда. «Эмоционально нестабильная» . Девушка попыталась сосредоточиться, понять, о чем говорит Кристина… что она имеет в виду. Просто потому, что Рейчел терпеть не могла Герхарда, она хотела верить словам подруги. Но тем не менее покачала головой.

– Они шутят, Кристина. Это же полный абсурд.

Голубые глаза Кристины вспыхнули, она еще сильнее сжала пальцы Рейчел.

– Они хотят, чтобы все вокруг думали именно так.