Евгений Федоровский - Невидимая смерть

По пути с Московского вокзала к штабу округа внимание Павла привлекла полуторка в переулке. Две женщины в синих халатах поверх телогреек вытаскивали из подвала лежалые кипы овчинных шапок-ушанок и бросали их в кузов. Обойдя грузовик, Павел увидел вход в промтоварный магазинчик. Еще не сообразив для чего, он толкнулся в обитую железом, мохнатую от инея дверь. Нос заложило от спертого, насыщенного гнилью воздуха. В полумраке он рассмотрел остроскулую продавщицу. Та швыряла тюки в люк, откуда вместе со светом врывалось облако морозного пара.

– Закрыто! – не оглянувшись, но почувствовав постороннего, крикнула женщина осевшим голосом.

Только в этот момент Павла осенило – неплохо бы перед фронтом вместо жиденькой «буденновки» разжиться теплой шапкой! Пока он раздумывал, как подступиться к неласковой продавщице, та оглянулась, легко спрыгнула с лесенки и, будто старому знакомому, сказала:

– А-а, командир… Видишь, и списанный хлам пригодился…

– Холодновато… – невпопад ответил Павел, потянув руку к уху, которое стало поламывать в тепле.

– Туда? – женщина неопределенно мотнула головой.

– Куда же еще?

– Выбирай, пока не оприходовали.

Глаза привыкли к полумраку. Павел рассмотрел на полках, лавках, полу раскиданные товары. До войны они не имели спроса, успели заплесневеть, потерять товарный вид. Он поднял первую же выпавшую из тюка шапку, нахлобучил на голову.

– Безрукие шили… – произнесла женщина, прибавив непечатное слово.

– Ничего, там сойдет. Сколько должен?

– Бери так. Носи на здоровье…

Если бы знал Павел, как с этой шапкой дальше обернется, он бы в ноги поклонился этой женщине.

Но началось с неприятностей. Сунув «буденновку» в полевую сумку, он дошел до штаба. Во дворе суетились военные. Подгоняли их не то холод, не то срочные дела. И все же нашелся двухшпальный педант в ремнях и хроме:

– Па-а-чему не по форме?!

Павел сообразил – майора возмутила овчинная шапка с суконным верхом, но будучи человеком неробким, тут же нашелся:

– У вас нос!

– Какой нос?

– Скорее растирайте! – не дожидаясь, пока до майора дойдет, Павел схватил с бровки пригоршню и бесцеремонно влепил в лицо уставника снегом, стал растирать шерстяной перчаткой. Майор не отбивался, только мотал головой, фыркал, покорно согнув спину перед коренастым нахаленком в овчинной шапке. Его нос стал походить на спелую вишню. Выпрямившись, майор одернул ремни:

– Кто и откуда?

– Из инженерной академии за направлением на фронт.

– Тебя-то мне и надо! – майор неожиданно хлопнул Павла по плечу.

– Идем!

Он исчез в одном из кабинетов, через несколько минут приоткрыл дверь:

– Получай документы!

Павлу выдали командировку в Восьмую армию.

– Порядок в танковых частях! – повеселел майор, выходя в коридор. – Давай знакомиться – Бомбара.

Свою фамилию он произнес с такой звонкой раскатистостью, что проходившие мимо командиры оглянулись.

Как выяснилось позже, Бомбару послал в округ начальник инженерных войск армии полковник Шурыгин – хитрован и умница, с замашками дальновидного хозяйственника. Майор в штабе округа кое-кого знал и просил содействия, чтобы заполучить хорошего специалиста, который мог бы разобраться в минных полях.

До фронта добирались сначала на железнодорожной платформе, потом ехали на броневике. У машины был задний гусеничный ход, но она все равно застревала. Приходилось из леса таскать валежник, выручать до новой колдобины. Хорошо еще, что по дороге шло и ехало много людей. Сбив строй, красноармейцы вырывали броневичок из ямы и уходили вперед, подгоняемые холодом и нетерпением скорей добраться до ночлега. Хуже было, когда открывался встречный поток. Тогда помочь было некому. В повозках лежали раненые и обмороженные. Иногда санитар-возница обнаруживал, что в живых никого не осталось. Он сталкивал трупы на обочину, ставил вешку для похоронной команды и разворачивался в обратный путь к фронту, где молодые здоровые люди превращались в калек и мертвецов.

Как всегда при замедлявшемся наступлении, штабы батальонов, полков и дивизий сбивались в одну линию. Так получилось и в Восьмой армии на подступах к станции Лаймала. Однако Бомбара скоро разыскал свой штаб. Несмотря на глубокую ночь, полковник Шурыгин Василий Петрович спать не ложился. Он подозвал Павла к раскинутой на столе карте и, простуженно сипя, проговорил:

– Завтра наши снова пойдут в бой. А мин кругом как гороха. Мы стараемся разгадать схему минирования…

– А вдруг у финнов нет схемы? – сказал Павел.

– Быть не может. Финны – народ прижимистый. Тыкать мины туда-сюда не станут.

– То финны. А исполнители кто?

– Французы.

– Вот они и постарались. Благо, не свое и на чужие деньги… Или так. Строители-минеры заложили свои заряды, армейские – свои. Схемы наложились одна на другую. Получился ребус.

Шурыгин с интересом посмотрел на инженера-москвича, подумал: «Хоть зелен, но, видать, с искрой Божьей», вслух же спросил:

– Что предлагаете?

– Завтра пойду с саперами. Когда сюда ехал, видел, сколько народу полегло.

Василий Петрович сокрушенно кивнул:

– Да. Потери несем неисчислимые.

Затемно Бомбара принес маскхалат. Отделение саперов уже было в сборе. Пятеро вооружились миноискателями, остальные – рогатками, щупами и лопатками. У каждого за спиной висели самозарядные винтовки. Лишь у младшего командира Ладейкина была обычная трехлинейка, кто-то сказал, что из нее он ловко сбил однажды финского снайпера.

Майор довел отделение до передовых постов, посоветовал Павлу:

– Вперед не высовывайся. Я буду сигналить зеленым фонариком через каждые пять минут, чтобы вы не сбились в темноте.

Перевалили через бруствер и поползли в сторону железнодорожных путей, откуда долетало свистящее дыханье маневрового паровозика. Глубокий снег скрывал до макушки. В предутренней тьме финский передний край не просматривался. Ориентировались по фонарику Бомбары и едва угадываемым огням станционных построек.

Ладейкин резко взмахнул рукой – в наушниках его миноискателя пискнуло. Остановились. Красноармеец по фамилии Суханов разгреб снег, щупом нашел заряд, стал ковырять лопаткой мерзлую землю. Чтобы извлечь запал, надо спустить зажимное устройство, вытащить чеку. Этого в рукавицах не сделаешь. Он снял рукавицы, пальцы мгновенно прилипли к кожуху. Скрипнув зубами, он отдернул руку, оставив кожу на ржавом металле. К счастью, в кармане полушубка у Павла оказались шерстяные перчатки. С грехом пополам, но с запалом справился он, шепотом спросил Ладейкина:

– У вас есть перчатки?

Сапер смущенно промолчал.

– Как же вы работаете?!