Антон Чехов - А П Чехов в воспоминаниях современников

II

Ялтинская набережная в сезонное время - это выставка приезжих людей. Всех тут можно видеть. Постоянно можно было встретить тогда и Чехова. По большей части он гулял с М[иролюбовым], в то время певцом московской оперы, высланным врачами в Ялту по причине плохого состояния его легких. При первой же /191/ встрече Чехов познакомил нас, и потом мы часто гуляли все вместе. Иногда присоединялся к нам 3.

А.П.Чехов был очень общителен и любил "компанию". В компании не отказывался и выпить, хотя пил очень умеренно. Уже тогда он жаловался на перебои в сердце. Пойти ли в невзрачный трактир Болотникова у Дерекойского моста есть шашлыки, или куда-нибудь в погребок пить вино Чехов никогда не отказывался. Иногда к нашей компании примыкали новые и новые люди, чьи-нибудь знакомые; составлялись столы, настроение подвинчивалось. Какие-нибудь "шашлыки" кончались поездкой за город и потом продолжительным присестом за "кофеем" в "Центральной" гостинице. Чехов никогда не отставал от "теплой" компании. Едва ли это могло доставлять ему большое удовольствие. Сидит, бывало, молча, улыбается, делает вид, что попивает вино. Не наблюдал ли он в это время, не приглядывался ли к распоясавшимся людям?

Чехов жил в гостинице "Россия"{191}.

Однажды он сказал мне:

- Отчего не заходите? Заходите, поболтаем!

- В какое время? Когда вы не заняты, Антон Павлович?

- Да когда хотите! Я всегда занят. И всегда могу бросить работу. Я люблю отдохнуть, поговорить!

Я стал заходить в гостиницу "Россия".

Как живо я помню это!

Тук-тук в двери номера.

- Можно?

- Войдите! - раздается голос Антона Павловича.

И слышен звук отодвигаемого стула.

Чехов стоит, опершись задом на стол, из-за которого, видимо, только что встал. На столе чернила, перо, исписанные листы бумаги. Очевидно, я застал его за работой.

- Ну, вот и помешал вам! Вы писали!

- Нисколько! Здравствуйте! Садитесь! Я же сказал вам, что всегда пишу! - говорит, улыбаясь, Антон Павлович.

- Даже после обеда?

- Да, и после обеда. Я не отдыхаю. Как только пройдет послеобеденная тяжесть в желудке, так и пишу.

И он говорил о своем писании. /192/

- Иногда не пишется - я тогда бросаю и иду гулять, или в гости, или в кабачок. Потом, глядишь, и наладилось и пошло. А иногда, хоть убей, не удается работа. Пишу, мараю, переделываю, но, сколько ни тружусь, все выходит ерунда. Так и бросаю. То, что напечатано моего, это едва ли составит половину того, что я написал в жизни. У меня целый чемодан ненапечатанных рукописей - начатых, измаранных и неоконченных рассказов.

Я как-то спросил А.П., отчего он так пессимистически настроен последнее время и русская жизнь представлена так мрачно в его последних произведениях.

Чехов ответил:

- Боже мой! Довольно я написал в веселом роде, а много и просто шутовского. Пора мне серьезнее глядеть на жизнь.

III

В то время в Ялте была распространена моя книжечка "Ялта и ее окрестности". Однажды Чехов встретил меня словами: "Я прочитал вашу книжку", - и начал ее критиковать.

- Исторический очерк Ялты написан хорошо. Легенда о "золотой колыбели и наковальне" прелестна, - говорил Чехов. - А справочный отдел совершенно недостаточен. Он должен быть вдвое, втрое, во много раз полнее.

- Но ведь я писал книжку один и между делом! - оправдывался я. - А для справочного, календарного отдела нужен коллективный труд!

Чехов перебил меня.

- Вот уж не согласен с этим. Я страшно ревнив к своей литературной работе и никого к сотрудничеству с собою и близко не подпущу. Я дорожу каждым написанным мною словом и не намерен ни с кем делить ни труда, ни славы. Я люблю успех. Люблю видеть успех других. Люблю пользоваться им сам.

- Вы вообще мало пишете! - продолжал А.П. - Журналист должен писать решительно обо всем.

- Но что может дать журналисту Ялта, большой вокзал летом и глухой уездный городок зимою? /193/

- Ну нет! - возразил мне Чехов. - Живя постоянно в Крыму, вы находитесь в счастливых условиях. Вокруг нас любопытный татарский быт, правы; в каждом горном урочище прячется легенда!

- Надо знать язык! - заметил я.

- Положим! Но и без этого обойтись можно! - настаивал А.П. - Вот 3. знает татарский язык. Он может быть вам полезен! И отчего бы вам не попробовать писать в беллетристическом духе?

- Пробую!

- Ну и что же?

Я рассказал Чехову, что недавно вышла из печати моя книжечка - очерки плавания по Средиземному морю{193} - из моей одиссеи, предпринятой из Таганрога. Чехов спросил, заметили ли мою книжку в большой печати? Я сказал, что о книжке были отзывы в некоторых толстых журналах.

- Обругали, конечно? - спросил Антон Павлович.

- Нет, похвалили!

- Ну, это вы счастливец! - сказал Чехов.

И продолжал:

- Наша критика - это что-то ужасное! Не ждите от нее поддержки, снисхождения к начинающему литературному работнику. Она беспощадна, она просто жестока. Так и ищет, что бы обругать. Если бы вы знали, как меня ругали, жестоко, несправедливо, беспощадно!

Чехов сказал это с горечью и видимым раздражением. Всегда бродящая на лице его добродушная улыбка исчезла в эту минуту.

Впрочем, это продолжалось недолго. Улыбка скоро опять появилась на его лице, и веки глаз добродушно прищурились.

- Вот что! - сказал А.П. - У вас есть ваша книжка?

- Есть!

- Один экземпляр дайте мне: я прочту. А другой, пожалуйста, пошлите на станцию Лопасня{193} Московско-Курской дороги. Я сейчас вам дам адрес.

А.П. сел писать и, подавая мне адрес, объяснил:

- Там, видите ли, у нас больница земская. И библиотека маленькая при ней. Средства у нас маленькие. Библиотеку, собственно, я завел и поддерживаю ее. Так, пожалуйста, пошлите. /194/

Прощаясь, Антон Павлович сказал:

- Вот еще что! Сегодня приехала сюда артистка Медведева. Очень добрая старушка. Она уже давно не играет, начинают ее забывать. Напишите в "Крымском вестнике" маленькую заметку, что "в Ялту приехала заслуженная артистка императорских театров Медведева". Пожалуйста, вам это ничего не стоит, а старушке это польстит. Ей будет приятно убедиться, что ее знают и не забывают.

Наверное, старушка Медведева не догадалась, кому она обязана за оказанное ей местной газетой внимание. Она ведь не знала, что А.П.Чехов любит не только свой успех, но и "успех других".

IV

В то время у А.П.Чехова было уже большое литературное имя. С ним искали знакомства, искали случая хотя бы увидеть его. Ялтинские дамы и молодежь специально отправлялись гулять на набережную затем, чтобы видеть, как гуляет Чехов с певцом М., и еще издали, по огромному росту всегдашнего спутника Чехова, узнавали через толпу, в каком месте набережной Антон Павлович находится. Концерт М., устроенный им тогда в зале гостиницы "Россия", привлек такую массу публики, что она едва помещалась в зале. Конечно, такой успех концерта М., певца хотя и очень интересного, обладавшего огромной силы басом - "черноземная сила", как определял голос М. Антон Павлович, - но малоизвестного большой публике, в значительной мере был обязан имени Чехова. Публика знала, что Чехов будет на концерте М., и шла на концерт с уверенностью увидеть, между прочим, и знаменитого Чехова.