Николай Гоголь - Полное собрание сочинений и писем в семнадцати томах. Том III. Повести. Том IV. Комедии

Жевакин.Ну, да теперь же, когда вы не знаете, что ж вам за прибыль, если она…

Анучкин.А нет, нет. Женщина совсем другое дело. Нужно, чтобы она непременно знала, а без того у ней и то, и это… (показывает жестами) — все уж будет не то.

Яичница (в сторону). Ну, об этом заботься кто другой. А я пойду да обсмотрю со двора дом и флигеля: если только все как следует, так сего же вечера добьюсь дела. Эти женишки мне не опасны — народ что-то больно жиденький. Таких невесты не любят.

Жевакин.Пойти выкурить трубочку. А что, не по дороге ли нам? Вы где, позвольте спросить, живете?

Анучкин.А на Песках, в Петровском переулке.

Жевакин.Да-с, будет круг: я на острову, в Восемнадцатой линии; а впрочем, все-таки я вас попровожу.

Стариков.Нет, тут что-то спесьевато. Ай, припомните потом, Агафья Тихоновна, и нас. С моим почтением, господа! (Кланяется и уходит.)

⠀⠀ ⠀⠀

Подколесин и Кочкарев.

⠀⠀ ⠀⠀

Подколесин.А что ж, пойдем и мы.

Кочкарев.Ну что, ведь правда, хозяйка мила?

Подколесин.Да что! мне, признаюсь, она не нравится.

Кочкарев.Вот на! это что? Да ведь ты сам согласился, что она хороша.

Подколесин.Да ак, как-то не того: и нос длинный, и по-французски не знает.

Кочкарев.Это еще что? тебе на что по-французски?

Подколесин.Ну, все-таки невеста должна знать по-французски.

Кочкарев.Почему ж?

Подколесин.Да потому что… уж я не знаю почему, а все уж будет у ней не то.

Кочкарев.Ну вот, дурак сейчас один сказал, а он и уши развесил. Она красавица, просто красавица; такой девицы не сыщешь нигде.

Подколесин.Да мне самому сначала она было приглянулась, да после, как начали говорить: длинный нос, длинный нос, — ну, я рассмотрел, и вижу сам, что длинный нос.

Кочкарев.Эх ты, пирей, не нашел дверей! Они нарочно толкуют, чтобы тебя отвадить; и я тоже не хвалил, — так уж делается. Это, брат, такая девица! Ты рассмотри только глаза ее: ведь это черт знает что за глаза; говорят, дышат! А нос — я не знаю, что за нос! белизна — алебастр! Да и алебастр не всякий сравнится. Ты рассмотри сам хорошенько.

Подколесин (улыбаясь). Да теперь-то я опять вижу, что она как будто хороша.

Кочкарев.Разумеется, хороша! Послушай, теперь, так как они все ушли, пойдем к ней, изъяснимся — и всё кончим!

Подколесин.Ну, этого я не сделаю.

Кочкарев.Отчего ж?

Подколесин.Да что ж за нахальство? Нас много, пусть она сама выберет.

Кочкарев.Ну да что тебе смотреть на них: боишься соперничества, что ли? Хочешь, я их всех в одну минуту спроважу.

Подколесин.Да как же ты их спровадишь?

Кочкарев.Ну, уж это мое дело. Дай мне только слово, что потом не будешь отнекиваться.

Подколесин.Почему ж не дать? изволь. Я не отпираюсь: я хочу жениться.

Кочкарев.Руку!

Подколесин (подавая). Возьми!

Кочкарев.Ну, этого только мне и нужно.

⠀⠀ ⠀⠀

Оба уходят.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Комната в доме Агафьи Тихоновны.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Агафья Тихоновна одна, потом Кочкарев.

⠀⠀ ⠀⠀

Агафья Тихоновна.Право, такое затруднение — выбор! Если бы еще один, два человека, а то четыре. Как хочешь, так и выбирай. Никанор Иванович недурен, хотя, конечно, худощав; Иван Кузьмич тоже недурен. Да если сказать правду, Иван Павлович тоже хоть и толст, а ведь очень видный мужчина. Прошу покорно, как тут быть? Балтазар Балтазарович опять мужчина с достоинствами. Уж как трудно решиться, так просто рассказать нельзя, как трудно! Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась. А теперь поди подумай! просто голова даже стала болеть. Я думаю, лучше всего кинуть жребий. Положиться во всем на волю Божию: кто выкинется, тот и муж. Напишу их всех на бумажках, сверну в трубочки, да и пусть будет что будет. (Подходит к столику у вынимает оттуда ножницы и бумагу, нарезывает билетики и скатывает, продолжая говорить.) Такое несчастное положение девицы, особливо еще влюбленной. Из мужчин никто не войдет в это, и даже просто не хотят понять этого. Вот они все, уж готовы! остается только положить их в ридикуль, зажмурить глаза, да и пусть будет что будет. (Кладет билетики в ридикуль и мешает их рукою.) Страшно… Ах, если бы Бог дал, чтобы вынулся Никанор Иванович. Нет, отчего же он? Лучше ж Иван Кузьмич. Отчего же Иван Кузьмич? чем же худы те, другие?.. Нет, нет, не хочу… какой выберется, такой пусть и будет. (Шарит рукою в ридикуле и вынимает вместо одного все.) Ух! все! все вынулись! А сердце так и колотится! Нет, одного! одного! непременно одного! (Кладет билетики в ридикуль и мешает.)

В это время входит потихоньку Кочкарев и становится позади.

Ах, если бы вынуть Балтазара… Что я! хотела сказать Никанора Ивановича… нет, не хочу, не хочу. Кого прикажет судьба!

Кочкарев.Да возьмите Ивана Кузьмича, всех лучше.

Агафья Тихоновна.Ах! (Вскрикивает и закрывает лицо обеими руками, страшась взглянуть назад.)

Кочкарев.Да чего ж вы испугались? Не пугайтесь, это я. Право, возьмите Ивана Кузьмича.

Агафья Тихоновна.Ах, мне стыдно, вы подслушали.

Кочкарев.Ничего, ничего! Ведь я свой, родня, передо мною нечего стыдиться; откройте же ваше личико.

Агафья Тихоновна (вполовину открывая лицо). Мне, право, стыдно.

Кочкарев.Ну, возьмите же Ивана Кузьмича.

Агафья Тихоновна.Ах! (Вскрикивает и закрывается вновь руками.)

Кочкарев.Право, чудо человек, усовершенствовал часть свою… просто удивительный человек.

Агафья Тихоновна (понемногу открывает лицо). Как же, а другой? а Никанор Иванович? ведь он тоже хороший человек.

Кочкарев.Помилуйте, это дрянь против Ивана Кузьмича.

Агафья Тихоновна.Отчего же?

Кочкарев.Ясно отчего. Иван Кузьмич человек… ну, просто человек… человек, каких не сыщешь.

Агафья Тихоновна.Ну, а Иван Павлович?

Кочкарев.И Иван Павлович дрянь! все они дрянь.

Агафья Тихоновна.Будто бы уж все?

Кочкарев.Да вы только посудите, сравните только: это, как бы то ни было, Иван Кузьмич; а ведь то что ни попало: Иван Павлович, Никанор Иванович, черт знает что такое!