Валентин Мошков - 2062 Исторические пророчества о будущем России

Ломборозо говорит о том же следующее: «Хотя мы можем назвать достаточно знаменитых женских имен в поэзии, литературе, искусстве и науках, но, очевидно, что этим женщинам далеко до таких могучих гениев — мужчин, какими были, например, Шекспир, Бальзак, Аристотель, Ньютон и Микеланджелло. Равным образом окажется громадный перевес на стороне мужчин, если сравнивать между собой частоту появлений гениев у обоих полов» (3).

В отношении чувств тот же автор, ссылаясь на исследования разных ученых, доказывает, что у женщины слабее развиты, чем у мужчин, чувства осязания, обоняния и слуха, а отчасти и вкуса. У них более притуплено болевое чувство и слабее половое возбуждение. Из числа женских пороков он указывает именно на те, которые мы констатировали у низших рас, например, лживость, жадность и консерватизм (4).

Все эти различия между мужчиной и женщиной, или, как их называют, «вторичные половые признаки», обязаны своим происхождением, вероятно, тому обстоятельству, что белый человек скрещивался с питекантропами исключительно в лице их женщин. Если бы он смешался так, как смешиваются в настоящее время человеческие племена и расы, то сходство с низшими расами не выступало бы так сильно у женщин как теперь. Древняя белая женщина не смешивалась с мужчиной питекантропом, а белый мужчина брал себе в жены самок питекантропов так много и так долго, что остатки древней белой женщины совершенно исчезли, растворились в массе новых.

Если мужчина со времени падения белого дилювиального человека подвергся сильному изменению, то не менее его изменилась и женщина. И действительно, масса женщин должна была вымереть от одних только родов. Выражение Библии, по которому Бог, изгоняя Адама и Еву из рая, приговорил нашу прародительницу «в болезнях рождать чада», имело несомненное фактическое основание. Акт рождения вполне естественный для каждого животного чистой породы должен бы быть таким же и у человека, т. е. безболезненным, как и все другие физиологические отправления. Если же он стал мучительным, болезненным, а для многих женщин даже и смертельным, то только вследствие искусственного изменения нормальных условий. Если белый дилювиальный человек был великаном, а самка питекантропа — карлицей, то естественно ожидать, что роды у такой самки, вследствие несоразмерно больших размеров ребенка, были трудные и благополучно разрешиться от бремени могла только та, у которой был самый широкий таз. Все остальные должны были умирать от родов или рожать в страшных мучениях.

Много женщин должно было умереть от невозможности разродиться, но зато чем больше их умирало, тем тазовые кости женщин становились шире, так как в живых оставались и передавали свои свойства потомству только женщины с широким тазом.

Однако, чем больше белый дилювиальный человек в своем расселении по земному шару удалялся от Европы и чем больше приобретал крови питекантропов, тем более он мельчал, более мелкие рождались у него дети и тем менее приходилось его женщинам страдать от родов. И вот действительно оказывается, что тазовые кости сильно расширились только у белой женщины, а у женщин низших рас остались почти без всякого изменения.

«Мы не можем, — говорит Плосс, — не присудить премии за легкие роды первобытным племенам». Оказывается, что женщины низших рас переносят роды очень легко, иногда даже без всякой боли и только в весьма редких случаях умирают от родов, несмотря на то, что таз их почти не отличается от мужского. Но нельзя сказать того же о женщинах низших рас, рождающих от белых отцов. Так, например, про индианок племени умпквасов сообщают, что они очень часто умирают при разрешении от бремени ребенком смешанной крови от белого отца, между тем как чистокровные дети у них же легко рождаются. Многие индианки очень хорошо сознали опасность беременности от белолицего и потому, во избежание ее, предпочитают своевременно устранять последствия скрещиванья плодоизгоняющими средствами. То же самое сообщают и об алурах в восточной Африке (5).

Все сказанное о легких родах у женщин низших рас можно повторить и об европейских низших сословиях, у которых, как известно, роды также бывают несравненно легче, чем у интеллигенции.

Примечания: (1) — БО, II. 35, 96, 97, 99, 100, 170, 212, 214, 250 и 282; Б1, I. 8, 9, 11, 13, 17, 20 и 21; БЖ. 84; БЭ. 148. (2) — Ю, II. 380. (3) — АХ. 132. (4) — АХ. 36, 40, 41, 45, 108, 123 и 135. (5) — Б1, II. 60.

Если сопоставить все сообщенное здесь о результатах смешения белого человека с питекантропом, с тем, что нам известно об остальном животном мире, то оказывается, что явления, наблюдаемые у человека, повторяются в таком же виде у животных.

Одним из ясных доказательств гибридного происхождения человека мы принимали его половой диморфизм, но явление это вовсе не составляет исключительной принадлежности человеческого рода, а обще ему с другими животными различных классов.

Признаки, отличающие самца от самки того же вида, так называемые «вторичные половые признаки», встречаются не только у человека, но и у огромной массы животных. Их не замечено только у самых низших классов (1).

Хотя, по Дарвину, признаки эти вызваны различными образом жизни обоих полов, но ведь это только предположение. Если можно предположить, что они произошли от различия между полами в образе жизни и в привычках, то отчего же нельзя сделать и обратного предположения? Отчего нельзя предположить, что различие в привычках и в образе жизни между полами происходит от различия в их строении и внутренних свойств? А это последнее могло случиться так же, как и у человека, если самки и самцы видов, имеющих половой диморфизм, принадлежали первоначально к различным видам и, вследствие какой-то общей им с человеком причины, смешались между собою, образовав новые виды, гибридные.

Факт добровольного спаривания между самцами и самками различных видов вовсе не редкость в природе, а напротив, явление довольно обыденное. «Известно, — говорит Дарвин, — что птицы различных видов случайно спариваются между собою и производят ублюдков. Этому можно привести много примеров» (2). «Большинство этих случаев объясняется, может быть, тем, что птицы остались одинокими, не найдя себе пары между особями своего вида. Но эти замечания не приложимы ко многим примерам прирученных или домашних птиц различных видов, положительно влюблявшихся друг в друга, хотя они и жили между неделимыми своего вида. М-р Э. С. Диксон замечает, что всякому, кто держал много гусей различных видов вместе, известно, что у них возникают необъяснимые привязанности друг к другу и что они спариваются и выводят детей с неделимыми, по-видимому, очень отличных народов (или видов) столь же охотно, как с птицами своего собственного вида (3). В другом месте Дарвин говорит о таком же спаривании не только у птиц, но и у других животных (4).