Иван Тургенев - Полное собрание сочинений и писем в 30 тт. Том 1: Стихотворения, поэмы, статьи и рецензии, прозаические наброски (1834-1849)

Шуми, шуми, пловец унылый,
Шуми угрюмо ты веслом;
По морю вечером носимый,
И в думу мрачную ты погружен.

И стал тянуть он невод полный,
Потом запел и затянул
Про деву милую, что где-то в волны
Убийца-варвар с горы столкнул.

И долго шум ее паденья
По волнам зыби воздымал —
Но всё умолкло, одно затмение
Луны поток изображал.

Что, мой сокол светлый, ясный,
Чернобровый, черноглазный,
Что не весело сидишь?
Что не радостно глядишь?

Что, повеся жалобно головушку
На одну сторонушку,
Ты не порхаешь по лесам
И не скачешь по долам.

Аль кручина на сердечушке
По родимой стороне лежит,
Или ноет по подружке матушке
Сердце твое ретивое?

Ноет, ноет мое сердечушко,
Изнывает мое бедное
О драгоценной моей матушке,
Пригоженькой молоденькой
Моей подруженьке.

Молю тебя, мой бог! Когда
Моими робкими очами
Я встречу черные глаза
И, осененная кудрями,
К моей груди приляжет грудь,
О дай мне силу оттолкнуть
От себя прочь очарованье.
Молю — да жгучее лобзанье
Поэта уст не осквернит
И гордый дух мой победит
Любви мятежной заклинанье.

Разыгрались снова силы,
В сердце пышет легкий жар…
Здравствуй, Май, ребенок милый,
Что ты мне приносишь в дар?

Грустно мне, но не приходят слезы,
Молча я поникнул головой;
Смутные в душе проходят грезы,
Силы нет владеть больной душой.
Смотрит месяц в окна, как виденье,
Долгие бегут от окон тени;
Грустно мне — в тоске немого мленья
Пал я на дрожащие колени.
Бог мой, бог! Коснись перстом [творящим]
[До груди] разрозненной моей,
Каплю влаги дай глазам палящим,
Удели мне Тишины твоей.
И, тобой, творец, благословенный,
Бледное чело я подыму —
Всей душой, душой освобожденной,
Набожно и радостно вздохну.
Первый звук из уст моих дрожащих,
Первый зов души моей молящей
Будет песнь, какая б ни была,—
Песнь души, веселый гимн творенья,
Полный звук — как звуки соловья.

Малейший шум замолкнет в мирной [тени],
Зари вечерней гаснет свет дневной.
В моей душе в тот час благословенный,
Как цвет ночной, все чувства расцветут.
О как легко, как полно льется слово!
Как радостно ложатся мысли в речи,
Как весело больной моей душе!
О как я горд и смел и силен щедро!
Я голову до неба [подымаю],
Я пью избыток жизни
Со дна души — я верю, верю в бога
Зову его могучим зовом…
Какой обман!..

Смотрите — вот одна: к губам рукой усталой
Она склоняет край широкого фиала.
На губки полные, вдоль [смуглых щек],
[Луч трепетный бросает мягкий ток]

Что ты, сердце, мое сердце,
Разливаешься тоской?
Что ты бьешься так тревожно,
Что поделалось с тобой?
[Овладели ль] страсти снова?
Разгулялись ли пожить?
И, как прежде, ты готово
Ненавидеть и любить?
Так даю ж тебе я волю
[Мчи меня] вперед, вперед,
И посмотрим, ты ли, сердце,
Иль судьба свое возьмет?
За минутное волненье
Иль найди себе < нрзб. >
Или в бездну упоенья
Погру<���зись>

Барабан гремит [протяжно]

И мимо вождя, как волна за волной,
Проходят ряды за рядами.
На клик их он машет приветно рукой,
Игравшей в дни
[И знамя, как] < . . . . . . > [72] Конец стиха уничтожен сыростью.
< . . . . . . . . . . . . . . . . . . . > [73] Несколько стихов уничтожены сыростью.
Железные лица бойцов обра<���тились>
С любовью сыновней к нему;
Он держит в руках

Ich lag im hochgewachs’nen dunklen Kraute,
Es dultete so lieblich rings umher,
Der Felsen stieg sleil abwärts, der ergraute,
Es schillerte weithin das grüne Meer.
Vom Süden kamen Schwäne hergezogen,
Im Eichenlaub leis wispelte der Wind…
Ich dacht’ an sie, an sie, die ich betrogen,
Und weinte wie ein Kind.

Die Sonne schien und tausend zarte Fädchen
Von Halm zu Halm — sie wehten her und hin;
Es war so schön; doch das verlassne Mädchen
Es kam mir nicht, es kam nicht aus dem Sinn.
Das Herz zerlloss in tausend heisse Thränen,—
Ich wusste nicht wie’s enden konnte gar,
Und mich ergriff ein mächtig dringend Sehnen
Nach dem, was längst entschwunden war.

Als ich zog hin, wie war sie bleich und traurig!
Wie bitter still verschlossen war ihr Mund!
Es wurde Nacht — der Wind blies dumpf und schaurig;
Ich fühlte wohl — ihr Herz war blutend wund.
Sie wusste nicht — was sagen und was lassen;
Es zitterten die Lippen ihr so sehr;
Sie liebte mich — und konnte sich nicht fassen;
Ich liebte sie nicht mehr.

Was ich ihr sagt’ im Scheiden — längst vergessen
Ist es von mir; doch war’s kein freundlich Wort.
Ich war vergnügt und fröhlich, ja vermessen;
Und leichten Sinns und muthig zog ich fort.
Aus meiner stilien Öde zog mich mächtig
Ein Heer von Jugendträumen bunt und licht,
Und ich vergass — die Zukunft schien so prächtig —
Ob eines Mädchens Herz brach — oder nicht.

Doch als mein Fuss berührte meine Schwelle —
Da brach es los in herber Qual und Lust;
Sie lief mir nach mit wilder Liebesschnelle
Und hielt mich heftig weinend. Durch die Brust
Erinn’rung zuckte wie verklung’ner Lieder
Gelinder Nachhall, da sie mich umfing.
Doch was entschwand, das kehrt ja niemals wieder [74] Что было, то не будет вновь. (Примечание Тургенева.) —
Ich küsste leis die Stirn ihr und ich ging.

Und hatt’ ich das — o! hatt’ ich das geschworen
In jener schönen, ewig-schönen Nacht,
Als taumelnd fast, liebtrunken und verloren
Sie gab mir hin der jungen Glieder Pracht?
Ach, unter meinen Thränen, meinen Küssen
Blieb sie so stumm. Ich schwur, sie sah mich an:
«Auch du wirst mich noch einst verlassen müssen…»
Und ich, ich hab’s gethan!

Und jetzt… da jeder Hoffnung ich entsage,
Da von dem Kampf ich kehre, matt und wund —
Mit bitt’rer Reu gedenk ich jener Tage,
Des lieben Kinds und mancher gold’ner Stund.
Vergessen hat sie mich!.. О Gott, verwehr’ es!
Doch ich verdien’s — was Deine Hand mir bot,
Stiess ich zurück… Ich lieg am Rand des Meeres
Und wünsche mir den Tod.

Я лежал в высокой темной траве,
Так нежно пахло вокруг,
Седая скала круто обрывалась вниз,
Вдали мерцало зеленое море.
С юга пролетали лебеди,
В дубовой листве тихо шелестел ветер…
Я думал о ней, о той, которую обманул,
И плакал как дитя.

Сияло солнце, и тысячи тонких нитей
Колыхались — протягиваясь от стебелька к стебельку;
Было так хорошо; но мысль о покинутой девушке
Никак, никак не оставляла меня.
Сердце истаивало в потоках горячих слез,—
Я не знал, когда же это кончится,
И меня охватила страстная тоска
О том, что давно исчезло.

Когда я уходил, как она была бледна и печальна!
Как горько сомкнулись в молчании ее уста!
Настала ночь — ветер выл глухо и жутко;
Я чувствовал — сердце ее истекает кровью.
Она не знала — что говорить и что делать;
Губы ее так дрожали;
Она любила меня — и не могла побороть себя;
Я ее больше не любил.

То, что я сказал ей при расставании, — давно
Забыто мной; но это не были ласковые слова.
Я был доволен собой и весел, даже дерзок;
И с легким сердцем, бодро я ушел.
Из моего тихого уединения меня властно влекла
Толпа юношеских мечтаний, пестрая и светлая,
И я забыл — таким великолепным казалось мне будущее —
Разбилось или нет сердце девушки.