Геннадий Николаев - Плеть о двух концах

Сегодня чай не шел, казался горьким. Сыр тоже горчил. К тому же разболелся Желудок — незалечен­ная язва, памятка военных лет. Отставив чай, Павел Сергеевич взялся за газеты. Развернул «Правду». Пе­редовица «Большой химии — ускоренное развитие».

— Понятно, — пробурчал Павел Сергеевич и пере­вернул страницу

«Советско-американские отношения должны стро­иться на прочных основах мира и дружбы». Пресс-конференция Председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущева».

— Правильно, так их! Поехали дальше.

«Общественность всех стран горячо одобряет пред­стоящий обмен визитами между Н. С. Хрущевым и Д. Эйзенхауэром». «От всего сердца». «Мы давно этого ждали». «Событие, которое взволновало весь мир». «Китайский народ приветствует». «Желаем ус­пеха!»

Павел Сергеевич отложил «Правду», взялся за местную.

«Все силы на уборку урожая»... «Гиганту нужен газ». Павел Сергеевич помчался глазами по строчкам.

Включившись в борьбу за досрочное выполнение... Уже близится к концу монтаж первой очереди... Стройными свечами вздымаются ректификационные колонны... Строители, монтажники и эксплуатационни­ки полны решимости дать стране первую тонну про­дукта ко Дню Советской Конституции...»

Кровь бросилась ему в лицо. «Ко Дню Советской Конституции» повторил он шепотом, не веря своим глазам.

«...Большую тревогу у строителей гиганта вызыва­ют недопустимо медленные темпы сооружения трубо­провода от газовых скважин до приемных ресиверов комбината. О чем думает начальник СМУ-2 тов. Еро­шев П. С. Гиганту нужен газ, а времени остается в обрез. Если сейчас не развернуть полным ходом монтаж газовой магистрали, то все героические усилия огромного коллектива строителей окажутся под угро­зой».

Павел Сергеевич откинулся в кресле, снял пенсне. Вот это да! Во рту стало совсем горько, руки дрожали.

Абракадабра, нелепость, черт знает что! Он позвонил диспетчеру, вызвал машину, поехал к Каллистову.

Управление строительства химкомбината помещалось в длинном мрачном бараке, на той стороне реки. Разъ­езженная, ухабистая дорога к стройке была забита двумя встречными потоками машин — они медленно двигались сквозь серое облако пыли, как в тумане. Павлу Сергеевичу повезло: мутно-салатовая «Волга» стояла у крыльца — значит Каллистов на месте. В при­емной толкался народ — десятка два. Павел Серге­евич знал, как поступать в таком случае: прошел в кабинет, ни на кого не обращая внимания.

— Идите и работайте, — гремел Каллистов на плюгавенького мужичка в серой брезентовой куртке.

— Что вы лезете ко мне с мелочами? Это может ре­шить начальник участка. Все! Садись, Ерошев. Здорово!

Они поздоровались. Каллистов болезненно улыбнул­ся, сычом уставился на мужичка. Тот стоял боком, не­решительно тянул какую-то бумажку, тупо повторял:

— Дык он к вам меня послал...

Каллистов разразился многоэтажным матом, пере­гнулся через стол, вырвал у мужичка бумагу.

— Весь день бегашь, бегашь. Туды-сюды, туды-сюды, — мямлил мужичок, не то жалуясь, не то возму­щаясь.

Павел Сергеевич следил, как нервно, дергаясь и корябая, перо выводило резолюцию: «Тов. Шумилову. Еще раз пришлешь ко мне, уволю».

— На! И катись!

Мужичок бережно принял бумагу, почесывая заты­лок и разбирая на ходу каракули, вышел из кабинета.

Каллистов посмотрел на Павла Сергеевича, глаза его смеялись.

— Ну что, шараш-монтаж, попал под прессу? Читал? Бумагомараки проклятые! — ухмыляясь, порылся в ворохе бумаг, вытянул одну, энергично скомкал и бро­сил в корзину. — Признайся честно, ездил в банк?

— Честно признаюсь: не ездил, — сказал Павел Сер­геевич. Злость прошла, теперь он чувствовал только усталость.

— Матрос! — похвалил Каллистов и раскатисто за­хохотал. — С тобой можно иметь дела, хороший под­рядчик.

Он привстал, подтянул к себе графин с водой, через горлышко выпил половину, плюхнулся в кресло. Выта­щил платок и как промокашкой похлопал по лицу — от серой короны седых стриженых волос до могучей шеи.

— Уф, жарко! Весь день кручусь, как сука лагерная, будто мне больше всех надо. — Он расстегнул куртку, погладил заколыхавшийся живот. — Не больше всех, но и не мало. Да?

В кабинет кто-то заглянул.

— Я занят, — гаркнул Каллистов. Дверь быстро за­хлопнулась. — Ты, брат, не серчай за трубы, — сказал он мягко Павлу Сергеевичу, — с трубами я крепко вляпался. Завод приостановил поставку, у них там какая-то перестройка. Да и вообще, сейчас кругом пе­рестройки — куда ни сунешься, ни хрена толку не добьешься. Ну да ладно, трубы я найду, со второй оче­реди дам. А ты что-то, брат, скис. Статейка подейст­вовала?

—- Да нет, мура это, — с деланым равнодушием от­махнулся Павел Сергеевич. — Ты мне скажи лучше, правда ли, что к декабрю комбинат будешь сдавать? Или это газетная опечатка?

— Если бы! — Каллистов тяжело вздохнул. Бугри­стые, с прожилками и желтыми пятнами ореховые гла­за его потемнели, словно погасли. — Меня самого чуть кондрашка не хватила, когда получил ВЧ-грамму. Связался с Госкомитетом — что, говорят, сурово? Ни­чего не прделаешь... Позвонил в обком — уже знают, уже взяли под контроль. Понял, чем Ванька Машку донял? — Он стал загибать толстые, как обрубленные, пальцы, — август, сентябрь, октябрь, ноябрь. Четыре! Вот в чем сказка.

Они помолчали.

— Скажи по совести, Павел, к декабрю сумеешь за­кончить трассу? — спросил Каллистов тихо.

Павел Сергеевич покачал головой:

— Невозможно.

Каллистов хитро прищурился, цокнул языком:

— Э, брат, хитер! Смикитил: раз Каллистов зашива­ется с комбинатом, так и трасса не к спеху. Когда уволят, приходи, возьму к себе в замы...

Он затрясся всем телом — казалось, что и глаза сами по себе тоже запрыгали от хохота.

Павел Сергеевич поправил двумя пальцами пенсне, сказал, стараясь выдержать шутливый тон:

— Я предлагаю другой вариант: раз нет трассы, нет газа, так и комбинат не к спеху.

Каллистов подумал, как бы оценивая идею, и горест­но вздохнул:

— Худо, брат, худо. Мы теперь с тобой как два кролика, вздернутые на одной удавке через прясло. М-да... — Он крепко почесал затылок. — А сколько ки­лометров осталось?

— Семьдесят два — сварить и уложить. Траншея, можно сказать, готова. Но, Федор Захарович, это же черт знает что! Договаривались к марту, в апреле пробный пуск, в мае — сдача в эксплуатацию. Так все и планировали, а теперь хоть кверху ногами становись. Чем варить? И кем варить? Чем грузить? На чем возить? Ни людей, ни машин, ни оборудования. К чертовой ма­тери! Завтра пойду в обком к первому секретарю. Что хотите, скажу, делайте, хоть снимайте, хоть судите, а срок невыполнимый.

— Не пойдешь, — холодно глядя на него, сказал Каллистов.

— Пойду! Почему ты думаешь, не пойду?