Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть первая

Зач.: из этого топота десятков лошадей он узнавал благородные и легкие шаги рыжей, кровной кобылы Прозерпины, которая так счастлива была, что на себе несла его (Ростов знал, как зовут эту счастливую лошадь).

Зачеркнуто: но такой, при котором всё молчит, когда слышатся его звуки. Теперь всё замерло в мертвой тишине и голос сказал в десяти шагах сзади Ростова:

— Cela doit être là le champ de bataille? [Это должно быть поле сражения?]

— Non, sire [Нет, государь].

Зач.: не спускал с него глаз и ничего не видел и ничего не слышал, что делалось вокруг его.

Государь не выдержал тяжести Мономаховой шапки и

Зач.: завидуя свободе и счастию Долгорукова

Зач.: Дело было ничтожное, так как Мюрат, начальствовавший французским авангардом, не имел приказания защищать Вишау, но государю

Зач.: вообще

Зач.: Легко верится в то, чего желаешь

Зач.: под густыми эполетами

Зач.: он, видимо от волнения, стал бить левой ногой свою приученную лошадь, когда раненый солдат, от которого услужливые адъютанты требовали внимания государю, пошевелился и кряхтя заговорил.

Зач.: Прозерпина

Зач.: На другой день 17 числа вечером князь Андрей был прислан Кутузовым в Вишау для передачи государю и получения бумаг. Князь Андрей остался ночевать.

Зачеркнуто : пропуска адъютанту Буонапарте для личного

Зач.: Он был пропущен через цепь и на рассвете прибыл в Вишау в квартиру императора.

Зач.: Как всегда толпа любопытных окружила его и много нескромных и неполитических вопросов и неловких самохвальных намеков было сделано наполеоновскому адъютанту прежде, чем он был допущен к государю императору. Князь Андрей стоял тоже

Зач.: Вейро[теру]

Зач.: что он не в своей тарелке, это видно.

Зач.: вот уже в продолжение трех дней, когда

Зач.: что это счастливый солдат и больше ничего. Теперь мы

Зач.: и вашего старика, любезный князь, обращался он к князю Андрею.

Зач.: любезный князь

Зачеркнуто: к которым принадлежит и ваш, любезный князь, Михаил Илларионович.

Зач.: Движение началось в кругу приближенных к императору. Там стало известно, что на завтра решено было дать генеральное сражение Буонапарту, как бы он ни уклонялся от него. Только сам император и ближайшие к нему лица были возбуждены предполагаемым сражением и думали прямо о цели, к которой они шли

Зач.: некоторые

На полях: У государя голова кругом идет от личных просьб и интриг всех просящихся, как на праздник, в сражение — мешают подумать о деле.

На полях.: Кутузов приезжал к графу Толстому.

— Vous avez l’oreille de l’Empereur, dites lui que la bataille sera perdu.

— Eh, mon cher général. Je me mêle du riz et des poulardes. Mêlez vous des affaires de la guerre.

На полях: Толки солдат

[Император вас выслушает, скажите ему, что сражение будет проиграно,]

И, любезный генерал, я занят рисом и [пулярдками] а вы занимайтесь военными делами.

Зачеркнуто: На другой день после дела при Вишау князь Багратион потребовал к себе Н. Ростова и, объявив ему, что он получил письмо от его родных, предложил ему быть своим адъютантом, и Ростов, предполагая [что] служа при князе, он будет иметь более случаев встречаться с государем, с радостию принял предложение и, покинув эскадрон, поступил на место Жеркова, которым князь Багратион еще с Шенграбенского дела был недоволен.

Когда ввечеру 19 числа князю Багратиону был прислан приказ явиться в главную квартиру для выслушания диспозиции, он позвал к себе Ростова <���Ростов был в этот день по очереди у него ординарцем> и приказал ему ехать к Кутузову с тем, чтобы [полу]чить диспозицию и, видимо не в силах удержать дурного расположения духа, вызванного в нем бумагою, он прибавил:

— Мне и тут колбасники надоели, нечего слушать. Диспозиция на поле сражения, так Александр Васильевич Суворов нас учил, да доложи Михаилу Ларионовичу, — прибавил он, — что я еще от того не поехал, что нога болит, поздно, мне еще с князем Долгоруким на аванпосты съездить должно.

Уже смерклось, когда Ростов поехал в квартиру главнокомандующего, отстоявшую на десять верст от авангарда Багратиона.

Зач.: Первое лицо, встретившееся ему в приемной, был князь Андрей Волконский, тот самый человек, который так странно поразил его в первое свидание у Бориса. Он считал за собою долг, ему казалось, что он оскорблен тоном этого адъютантика и что ему еще необходимо отбрить его, а вместе с тем он чувствовал участие и интерес к этому человеку. Он был рад, что увидал его, а вместе с тем почувствовал необходимость тотчас же надуться и притвориться, что он не узнает его.

— От начальника авангарда, — проговорил он официальным тоном. Князь Андрей, озабоченный и взволнованный предстоящим делом, действительно не узнал Ростова.

— Потрудитесь подождать, — сказал он своим презрительным русским выговором, сделавшимся его привычкой в обращении с незнакомыми людьми, — так князь не будет, — сказал он, — что слышно в авангарде, неприятель отступил? — и, получив утвердительный ответ, с этими словами он прошел в кабинет Кутузова. В кабинете были собраны все начальники колонн и Вейротер.

Зач.: умышленно, как показалось князю Андрею, потянулся и сказал, что так как диспозиция прочтена, то нет ничего важнее, как хорошенько выспаться перед сражением.

Зачеркнуто: Ростов должен был дожидаться. Князь Андрей, два дня тому назад князем Долгоруким совершенно убежденный в успешности предстоящего дела, с досадой слушал возражения Ланжерона, очевидно продиктованные чувством оскорбленного самолюбия, и еще более досадовал и недоумевал, глядя на странное презрительное положение, принятое Кутузовым в отношении Вейротера. «Неужели он в самом деле спал или он хотел показать презрение к приемам решения военных дел в кабинете? Или неужели тут играет роль только мелочно задетое самолюбие? Тогда это ужасно», говорил он сам себе. «Как быть равнодушным к делу, решающему не только судьбу восьмидесяти тысяч человек, но и судьбу русского оружия и все из-за того, что оскорблено наше мелочное самолюбие каким-нибудь или в пользу какого-нибудь австрийского шмерца. Я слушал эти распоряжения», говорил сам себе князь Андрей, «et je n’y ai rien à redire, rien à redire» [и мне нечего возразить, нечего возразить].