Николай Сладков - Лесные тайнички. С вопросами и ответами для почемучек

Хотел мудрый Ворон ещё что-то спросить, да махнул крылом и взлетел.

Летит, а под ним лес, разноцветный, пёстрый – осенний.

Осень уже перешагнула через порог. Но никого нисколечко не напугала.

У лисицы шубка останется рыжей, даже станет ещё более рыжей, по сравнению с тусклым летним мехом. К зиме у неё сильно отрастает подпушь, что делает лисицу «дородной»: она выглядит крупнее, чем есть на самом деле. Линяющая к зиме белка становится серенькой, даже слегка голубоватой. Рыженький мех сохраняется лишь фрагментами. Зимняя шубка теплее летней, и на снегу она менее заметна, чем рыжая.

Чтобы согреться. У зимующих птиц во время осенней линьки увеличивается количество пуховых и полупуховых пёрышек. Оперение становится более пышным и тёплым.

Зима для зверей – время суровое. Все к ней готовятся. Медведь и барсук сало нагуливают, бурундук орехи кедровые запасает, белка – грибы.

И всё, казалось бы, тут понятно и просто: и сало, и грибы, и орехи ой как зимой пригодятся!

Просто совсем, да не со всеми!

Вот, например, белка. Сушит она осенью на сучках грибы: сыроежки, опята, моховики. Грибы все хорошие и съедобные. Но вот среди хороших и съедобных находишь вдруг… мухомор! Наткнут на сучок – красный, в белую крапинку. Для чего белке мухомор ядовитый?

Может, молодые белки по незнанию мухоморы сушат? Может, когда поумнеют, их не едят? Может, сухой мухомор становится неядовитым? А может, мухомор сушёный для них что-то вроде лекарства?

Много разных предположений, а точной отгадки нет. Вот бы всё разузнать и проверить!

Относительно запасания белкой грибов: белка обычно не накалывает на ветки, то есть не сушит, сыроежки. Грибы эти хрупкие и ломкие (даже молодые), на ветке долго не провисят. Опята и моховики – другое дело. Они не крошатся, как сыроежки, и прочно сидят на сучках. Учёные установили, что белки не запоминают место, где они повесили тот или иной грибок. Поздней осенью или зимой, когда зверёк начинает делать поисковые пробежки по лесу, он находит не только свои, но и чужие грибки. Белка пользуется и теми, и другими. Так поступают все лесные белки.

Он появляется там, где случилось несчастье. Медленно тянет он в вышине, а за ним по земле ползёт его тёмная тень.

Ночью накатывал ветер тяжёлые валы, утром на берегу задыхались рыбы. Над берегом медленно плыла тёмная птица.

Днём мчались по шоссе машины, давя неосторожных лягушек и змей. И над шоссе пролетала мрачная птица.

Вечером торопились на юг перелётные птицы. Налетали в сумерках на невидимые провода и падали вниз с перебитыми крыльями. А чуть свет вдоль проводов летел он – чёрный коршун.

Где беда – там и он.

На берегу, на шоссе, под проводами ждёт богатая добыча. Он знает, где искать!

Всегда он появлялся вовремя. Он не тронет здоровых и сильных: зачем рисковать? Он хватает малых и слабых. Безошибочно узнаёт больных и неловких. Подбирает раненых и убитых. Если надо, он умеет терпеливо ждать.

Как его ненавидят!

Его гонят все кто может. Слабые собираются в стайки и мстят. С криком, с клевками бросаются на него ласточки и трясогузки. Им помогают соколки и вороны. Ведь когда-то и они станут старыми и слабыми – придёт их черёд.

Вот опять он тянется над лесом: большой, неуклюжий, трусливый. Куда торопится его чёрная тень? Кому его крылья сегодня закроют солнце?

Чёрный коршун исправно «санитарит», подбирая на опушках, берегах рек и в полях любую падаль. Мелкие птички (береговые и деревенские ласточки, трясогузки) бурно реагируют на появление любой хищной птицы, а не только коршуна. Собравшись стайкой, они с писком налетают на ястреба-перепелятника, на болотного и лугового луней. Иногда, ошибаясь, гонят даже кукушку, приняв её за ястреба. К преследованию хищника часто подключаются серые вороны.

Коршуны

Соколки (пустельга, кобчик) в коллективных действиях обычно участия не принимают. Если и реагируют на коршуна, то только парой и в непосредственной близости от своего гнезда. Они и сами часто становятся жертвами вороньих «репрессий». Соколки никакого вреда причинить не могут, а вот сокол-сапсан может. Полёт у всех соколов похож. Вот вороны и гонят всех подряд.

Кобчик

– Слепые мои глаза, глупая моя голова, глухие мои уши! – причитал Медведь, в отчаянии мотая башкой.

– Странно сильного видеть в слабости! – буркнул головастый Филин. – Что с тобой случилось, Медведь?

– Не спрашивай, Филин, не береди рану! Один я остался в несчастье и горе. Где мои верные друзья и товарищи?

Филин хоть и страшноватый на вид, но сердце у него отзывчивое. Говорит он Медведю:

– Поделись, Миша, бедой. Может, и полегчает.

Раньше бы Медведь на Филина и не взглянул, а теперь, как один остался, снизошёл.

– Ты, – говорит, – меня знаешь. Я самый сильный в лесу. И было у меня много друзей. Куда ни повернусь – все в глаза заглядывали. И вдруг сразу ни одного! Как ветром сдуло.

– Странно, Медведь, очень странно, – сочувствует Филин.

– А уж обидно-то как! Раньше, бывало, Сорока чуть свет все лесные новости на хвосте приносила. Во́роныпро мою силу и щедрость на весь лес каркали. Мыши пятки во сне щекотали. Комары хвалебные песни трубили. И вот никого…

– И все верные друзья были? – Филин выспрашивает.

– Закадычные друзья-товарищи! – прослезился Медведь. – Как начнут наперебой: «Ты у нас самый умный, ты у нас самый добрый, самый сильный и самый красивый». Сердце пело! А теперь разбежались…

– Ну не надо, не надо! – заморгал Филин глазами. – Не убивайся уж так! Назови-ка мне своих лучших друзей, может, что и узнаю.