Иван Барков - Нецензурная поэзия (СИ)

О небо, оживи сим щастием меня!
Вещай, о верный раб, скажи нам все подробно.

Мне храбрость княжью всю изъяснить неудобно.
Скажу лишь только то: в темнице князь сидел,
Однако он на смерть без робости глядел,
Которую ему мы все приготовляли
И точно твой приказ жестокий исполняли.
Елдак уж Хуестан ужасный свой вздрочил
И к жопе княжеской близенько присучил;
Мы, князя наклоня, все в страхе пребывали
И Хуестановой шматине трепетали,
Как вдруг престрашный хуй князь вынул из штанов.
Мы хуя такова не зрели у слонов!
На воинов он с ним внезапно нападает
И в нос и в рыло их нещадно поражает.
Подобно как орел бессильных гонит птиц,
Иль в ясный день, когда мы бьем своих площиц,
Так точно воинов он разогнал отважно
И, хуй имея свой в руках, вещал нам важно:
"Хотя меня мой брат на казнь и осудил,
Но он неправедно в сем деле поступил;
А сделал он сие пронырством Хуестана.
Так должно наказать теперь сего тирана!"
Мы слушали его, не зная, что сказать,
Не смели мы ему от страху отвечать;
Один лишь Хуестан дерзнул пред ним яриться,
И с князем дерзостно схватился он браниться,
Однако же рукой держался за штаны
И помощи себе просил у сатаны.
Тут вонью воздух весь в темнице наполнялся,
И знатно Хуестан от страха обдристался.
Но твой прехрабрый брат, презревши вонь сию
И приподняв рукой шматинищу свою,
Ударил ею в лоб злодея Хуестана
И на землю поверг елдой тирана.
Потом поднял его и на хуй посадил
И по муде в него елдак свой вколотил.
В говне хоть от него он весь и замарался,
Однако же наш князь сего не ужасался;
Держал он в нем елду престрашную свою
До тех пор, как он жизнь окончил на хую.
Вот что о князе я донесть теперь дерзаю
И мужество его достойно выхваляю.

О день, щастливый день! но где ж теперь мой брат,
Скажи скорее мне.

Теперь пошел он в сад,
Он тамо на пруде старается обмыться,
Ведь пакостно ему в говне пред вас явиться.

Княжна, се твой жених и цел его елдак.

Воистину ль я зрю, возлюбленный, твой зрак?

Я жив, дражайшая, я жив и торжествую
И должен жизнью я сему большому хую.

Когда уже то так, что ты остался жив,
Так будь, любезный брат, навеки ты щастлив;
Я Пиздокрасину шентю тебе вручаю
И еть ее ни в пост, ни в праздник не мешаю.
Лишь только ты в нее послюнивши клади
И толстою биткой пизды не повреди.
А обо мне прошу при первом помнить взводе.

Теперь, любезный брат, ты отдал долг природе!
А я елдой княжну потщуся пощадить,
Чтоб частой еблею ее не надсадить.

Любезный Мудорван, откинь ты страх сей вздорной!
Конечно, не ебал ты женщины задорной.
Во весь я хуй тебе позволю себя еть,
Для друга милого я рада все стерпеть,
Да я притом еще скажу тебе не ложно,
Что кашу маслом ввек испортить невозможно.

Ебаться в рот! Какие злые силы
Меня сюда закинули? Вчерась
Я вроде был на свадьбе у Федота
И перепился; кажется, потом
Я утащил его невесту в погреб
И еб ее на трех мешках картошки…
А на хуя? Ну хоть убей, не знаю.
Подбросил палок около пяти;
А гости стали пиздиться под утро.
Кузнец Андрей, от водки сам не свой,
Взжелал Федота утопить в сортире,
Но вышло али нет — увы, не знаю.
Как жаль, что мало знаю я; теперь
Мне б знания весьма не помешали.
Вот например — что это за село?
Какие-то сараи и сортиры…
Ох, как живот болит, — невмоготу,
Должно быть, обожрался я капусты,
И, кажется, сейчас я взбздну зело.

Ой, кто это!?

Не бойся, россиянин!
Мы здесь затем, чтоб дать свободу русским,
Спасти их от недоброго царя.

Он, видно, охуел. Такие речи
Ведут лишь мудаки да лиходеи.
Быть может, донести? Наш воевода
За добрую работу похвалит
И, может, мне нальет немного браги -
Опохмелиться хорошо б! Послушай, барин,
Скажи мне лучше, как тебя зовут?

Я — князь великой Речи Посполитой
Светлейший Дрочислав.

Вот это ебля!
Как видно, я, не этот, охуел
Спьяна.

А это — мое войско.
Вот видишь — англичане: Томас Вульв,
Большой охотник до больших влагалищ,
И Джимми Клитор — старый похотник.

I'd like to feel my leaps on woman's clitor,
It's very beauty, отшень карашо!
I know that every girl in Russian country
Fuck like a beast. Я контшил. На хуй блядь.

И это все, что сей мудак по-русски
Сумел сказать. А впрочем, ладно, хуй с ним.
А вот крымской татарин Врот Ебаев,
Ебется исключительно он в рот.

Секир башка бузук пиздец России!

Ну хватит, хватит, помолчи. А вот
Граф Куниллинг — известный знатный немец,
Он всем саксонкам вылизал пизду!
А вот — краса и гордость легиона:
Виднейший польский гетман пан Траховский.