Григорий Сковорода - Наставления бродячего философа [Полное собрание текстов]

Останься ж в природном твоем звании, сколько оно ни подлое. Лучше тебе попрощаться с огромными хоромами, с пространными грунтами, с великолепными названиями, нежели расстаться с душевным миром, сделав через сопротивление твое внутренним себе неприятелем так чудного, сильного и непобедимого духа, самые ливанские кедры стирающего.

Яков.Позволите ли нечто предложить на стол из языческих закромов?

Григорий.Представь, только бы не было идоло-жертвенное.

Лонгин.Смотри, чтоб не смердело духом, Христовому благовонию противным. Сие-то значит у Павла бесовская трапеза.

Афанасий.Возможно ли, чтоб пища не была скверная, если она от языческого стола?

Ермолай.А я верую, что она перестанет быть скверною, если Господь освятить оную соблаговолит. Все то святое, что доброе. Все то доброе, что Господу приносится. Все то Господне, духу страха Божиего и царствию его не противостоящее. Если ж сам Господь освятил, то кто дерзнет сквернить? Давай сюда! Я прежде всех начну кушать с Господом и перед Господом, нимало не боясь Моисеевой угрозы. «Истина есть Господня, не бесовская».

Яков.Предлагаемое мною не только не восстает против Господа, но сверх того стоит за ним.

Лонгин.Разве ж ты позабыл, что всяк, кто не против нас, по нас есть? – сказывает истина. И кто дает быть пророками?.. «Разве иудеев только Бог?» «Ей, и язычников». Дышит везде живущий во всех дух Господен, и блажен послушающий его. Сие-то значит похищенное у язычников золото посвящать в храм Господу. И не меньше Богу любезный римский капитан Корнилий [169], как самый иудей, втайне обрезан по сердцу, омыт по смыслу.

Яков.Мне кажется, что сия Божественная в человеке сила, побуждающая его к сродности, называлась у древних египтян Исис, Isis, у эллинов – Ἀϑηνᾶ, Athena, у римлян – Minerva, сиречь natura. Природа называлася γένιοϛ, genius – ангел природы, назывался тож ϑεóϛ; – Бог.

Афанасий.А почему называлась Минервою?

Яков.Не знаю, а только думаю потому, что Минерва был человек (мужчина или женщина) к тому рожден, чтоб мог для себя и для своей братии хорошо научиться знать, где обитает счастие. Сему научившийся назывался у эллинов εὐδαίµϖ, eudemon, то есть хорошо знающий, а благополучие – εὐδαιµονία. Противное ж сему – какодемон, какодемониа, у римлян сей хорошо знающий, кажется, назывался divini juris peritus, то есть хорошо знающий Божие право. Что же присносущное величество Божие его именем означалось, сие, думаю, сделано для любви к нему и почтения, дабы через любезного человека имя означить вселюбезнейшего, приводящего к счастию и таящегося в каждом человеке Божиего духа, который собственного имени для себя не имеет и с которым неразрывная была дружба Минервы. Сего духа, если кто, не слушая, принимался за дело, о сем у язычников была пословица: Invita Minerva – «без благоволения Минервы», а у нас говорят: «Без Бога». И первее так говорено о науках, потом о всем, даже о самом мелочном деле. Если кто без природы сунулся во врачебную науку или в музыку, говорили: Invito Apollone; iratis Musis – «без благоволения Аполлонова», «без милости Муз».

Если кто обращался в купечестве – «без дозволения Меркуриевого».

Если обитал в прекрасных рощах, на полях, на холмах и горах, при чистых реках и прозрачных источниках, уединяясь в лесах, и в шумящих птичьим пением садах, избегая человеческого сожительства и брачного союза, но без Бога, говорили: «Без благословения Дианы».

Сколько должностей, столько сродностей. Сии разные к различным должностям Божественные побуждения означались у них разными разных людей именами, своими сродностями прославившихся. Однак все сии дарования столь различные один и тот же дух святой действует. Так, как, например, в музыкальном органе один воздух разные через различные трубки голоса производит или как в человеческом теле один ум, однак разно по рассуждению разных частей действует.

Афанасий.По моему мнению, не очень плохо из языческого навоза собираешь золото. Часто загребается в горничном соре монета царская, а родник здоровейшей воды грязью затаскивается.

Яков.Ведь басня о исполинах, воздвигших брань против Бога, всем знакома. Но она не перстом ли показывает на тех смельчаков, которые дерзновеннее и упрямее духу Божественному сопротивляются, устремляясь с отчаянным упорством к великому, но совсем природе их не благоприличному званию?

Сие сколь смердит богомерзостью и нечестием, столь, напротив того, благословенное Господом дело, будто полная роза и благовонный ландыш, сокровенною дышит красотою.

Сия красота называлась у древних препон – decorum, то есть благолепие, благоприличность, всю тварь и всякое дело осуществляющая, но никоим человеческим правилам не подлежащая, а единственно от Царствия Божиего зависящая. И кто может человека наставить к тому, к чему сам Бог преградил ему путь?

Отсюда, думаю, родился у них чудный сей философский догмат: Ὅτι µóνον ἀγαϑóν τὸ ϰαλὸν, то есть «Доброта живет в одной красоте». Отсюда у них же следующая пословица: Ὅµοιον πρὸϛ ὅµοιον ἄγει ϑεóϛ – «подобного к подобному ведет Бог». Она учит, что не только звания, но и высокостепенной дружбы избрание не от нас, а зависит от вышнего определения. Наше только дело узнать себя и справиться, в какую должность и с кем обращение иметь мы родились. И как сродность к званию, так и склонность к дружбе ни куплею, ни просьбою, ни насилием не достается, но сей есть дар Духа Cвятого, все по своему благоволению разделяющего; и последующий благому сему духу человек каждое звание хвалит, но принимается за сродное; всякому доброжелательствует, но дружит с теми, к кому особое Cвятого Духа чувствует привлекание. Сему верному наставнику столь усердно последовал Сократ, что и в самых мелочах его советов придерживался. Я вам недавно рассказывал, каким образом сей муж, выйдя из гостей, вернулся из переулка и пошел домой другою улицею, по одному только внутреннему мановению, ничего не предвидя.

Афанасий.А если бы не воротился, тогда что такое?..

Яков.То же, что другим, не последовавшим. Нечаянно навстречу гонимое стадо свиное всех их перемарало, как видно из книги Плутарховой об ангеле-хранителе Сократовом [170] Нечаянно навстречу гонимое стадо свиное – этот эпизод рассказан Плутархом в работе «О демоне Сократа». . И нельзя поверить, чтоб сей муж, находясь в беседах, не по большей части беседовал о сем премудром наставнике и главе счастия. Оттуда носится и у нас премудрая сия пословица: «Без Бога ни до порога, а с Богом хоть за море». А когда таких беседников не стало в Афинах, тогда источник, напевающий сад общества, и родник мудрости совсем стал затаскан и забит стадами свиными. Стада сии были сборища обезьян философских, которые, кроме казистой маски (разумей: философскую епанчу и бороду), ничего существенного от истинной мудрости не имели. Сии растлением испортили самое основание афинского юношества. Оно и вздумать не могло, дабы заглянуть внутрь себя к Божественному своему предводителю. Беспутно стремились вслед бешеных своих замыслов, будто олень, которого крыльями бьет по очам сидящий на рогах его орел, дабы как можно пробраться к знатнейшим званиям, нимало не рассуждая, сродны ли им те звания и будут ли обществу, а во-первых, сами для себя полезными. Только бы достать блистательное, хоть пустое оно, имя или обогатиться.