Григорий Сковорода - Наставления бродячего философа [Полное собрание текстов]

Лица: те же

Филон.Отсюда-то, думаю, старинная пословица: «Столько глуп, что двоих насчитать не знает». Но и мы по сие время одно только во всем свете насчитали, затем что другого в нем ничего не видели.

Клеопа.Не лучше ли тебе сказать, что нам одна тень была видна. Ничего нам не было видно. Мы хватали на воде одну тень пустую. А теперь похожи на жителя глубокой Норвегии, который по шестимесячном зимнем мраке видит чуть-чуть открывающееся утро и всю тварь, начинающую несколько болванеть.

Друг.Если не будете сжимать и отворачивать очей, тогда увидите всю тварь просвещенную. Не будьте подобны кроту, в землю влюбившемуся. А как только невзначай прорылся на воздух, – ах! – сколь он ему противен! Приподнимайте очи и приноравливайте оные смотреть на того, который сказывает: «Я есть свет мира».

Все, что мы доселе видели, что такое есть? Земля, плоть, песок, полынь, желчь, смерть, тьма, злость, ад… Теперь начинает светать утро воскресения. Перестаем видеть то, что видели, почитая всю видимость за ничто, а устремив очи на то, что от нас было закрыто, а посему и пренебреженно. Мы доселе бесплотной невидимости не удостаивали поставить в число существа и думали, что она мечта и пустошь. Но теперь у нас, напротив того, видимость есть трава, лесть, мечта и исчезающий цвет, а вечная невидимость находится ей головою, силою, камнем основания и счастием нашим. Послушаем, что говорит нам новый и истинный человек и что обещает. «Дам тебе, – говорит, – сокровища темные, сокровенные, невидимые открою тебе, и увидишь, как я, Господь Бог твой, прозывая имя твое, Бог Израилев». Теперь рассуждайте: нравится ли вам переход, или будьте по-прежнему во видимой земле вашей, или очищайте сердце ваше для принятия нового духа. Кто старое сердце отбросил, тот сделался новым человеком. Горе сердцам затверделым…

Лука.Для того-то самого смягчить сердце и сокрушить трудно. Закоренелое мнение похоже на младенца, возросшего во исполина. Трудно, наконец, бороться.

Друг.Но что нам воспрещает в жизни о сем рассуждать и разговаривать, а употребить к сему хотя закомплетное время? Новый дух вдруг, как молния, осветить сердце может, 600 тысяч вызваны были в обетованную землю пеши, но для чего два только в нее вошли?

Лука.Два. Сын Навин и Халев.

Друг.А вот для чего! Тьфу! Как может то быть, чего видеть нельзя? Вот какая пустошь! «Зачем, – зароптали, – вводит нас Господь в землю сию, чтоб пасть на брани? Посему, если руки и ноги потерять, что в нас будет? Не хотим мы сего. Где сие водится, чтоб то было да еще сильное, то, чего не видишь?.. Дай нам вернуться в нашу старую землю. Не нравится нам тот, кто в пустошь выводит…» Слышите ли вы мысли сих староверцев? Вот шестьсот тысяч дураков! Представьте себе ветхие кади, скверным занятые квасом. Можно ли этаким скотам что-либо внушить? По их мнению, нельзя бытия своего Богу иметь, если он захочет чист быть от всякой видимости. Если того нет, чего не видят, так Бога давно не стало. Вода пререкания! Семя змиино! Сердце неверное! Совет лукав! Не сие ли есть не исповедаться Господу и не призывать имени его? Не таково было в сердце семя двоих тех благополучных наследников. «И дал Господь Халеву крепость. И даже до старости пребывал у него, найти ему на высоту земли. И семя его одержал в наследие; ибо да видят все сыновья Израилевы, какое добро ходить вслед Господа». «Все же разгневавшиеся не увидят ее, – говорит Господь. – Раб же мой Халев, ибо был дух мой в нем, и следовал мне, введу его в землю, в которую ходил там, и семя его наследит ее».

Клеопа.Посему вся сила в Боге, а не во внешней видимости.

Друг.А что ж есть идолопоклонство, если не в том, чтоб приписывать силу истуканам? Не хочешь рук невидимых. Видно, что видимости воздаешь силу и почтение твое. Но долго ли сия твоя видимость пребудет? На что ты положился? Что есть видимая плоть, если не смерть? И на ней-то ты основал сердце твое и любовь? Всякая внешность есть мимо протекающая река. Не на льду ли ты воткнул кущу твою и поставил шалаш твой? Пожалуйста, перенеси его на твердость; перенеси его во дворы Господни; воткни на новой земле. А иначе что твоя за радость? Какой покой? Не всегда ли опасаешься, что когда-либо лед, однак, растает. Когда-либо смертное тело оставлять надобно. О беднейшие, почитающие тело свое тленное и не верующие новому! Таковые-то «возволнуются и почить не возмогут. Не радоваться нечестивым», – говорит Господь Бог.

Филон.Что есть нечестивый?

Друг.Тление почитающий.

Филон.Как?

Друг.Так почитающий, что если отнять у него тление, тогда думает, что ему без него никак бытия своего иметь невозможно. Не великое ли сие почтение для праха?

Филон.Кажется, что весьма не малое, ибо таким образом боготворит он свой пепел, приписывая ему жизни своей действительность.

Друг.Так теперь, думаю, постигаешь сии слова: «Я Господь Бог! Сие мое (не чужое) есть имя. Славы моей иному не дам, не добродетелей моих истуканам». То, что мы назвали действительностью, называется тут добродетелью, то есть силою и крепостью, которую бог за свое преимущество от всей тленности так отнял и себе присвоил, что ужасно злится, если кто дерзнет ее хотя мало уделить твари или кумирам, с которыми он от начала века всегда ревностную тяжбу имеет. Мы все его в сем ужасно обижаем, всегда и везде.

Филон.Как?

Друг.А вот так! Весь мир состоит из двоих натур: одна видимая, другая невидимая. Видимая называется тварь, а невидимая – Бог. Сия невидимая натура, или Бог, всю тварь проницает и содержит, везде и всегда был; есть и будет. Как же ему не досадно, если мы, смотря на перемену тленной натуры, пугаемся? А сим самым приписываем ей важность в жертву, чего сделать нельзя, не отняв ее от Бога, который всю важность, и силу, и бытие, и имя, и все-на-все исполнение себе только одному полно и без причастников приусвоил. Разжуй, если он бытие и всему исполнение, тогда как можешь что твое потерять? Что у тебя есть, он тебе все то есть. Ничто твое не пропадает потому, что Бог порчи не знает. Одна для тебя остается школа веры, или, как Давид говорит, поучение вечности. Потерпи в нем немножко, поколь староверное твое пепельное сердце несколько от сегосветных очистится душков.

Лица: те же

Друг.Земля! Земля! Земля! Слушай слово Господне!

Филон.Не слышу.

Друг.Для чего?

Лука.Кто может взойти на небо, разве сошедший с небес? Кто может слышать слово Божие, если не будет Бог в нем? Свет видится тогда, когда свет в очах есть. Чрез стену пролазит тогда, когда Бог вождем есть. Но когда сила в оке опорочена, лучше сказать, когда сила от ока отступила и селения своего во веществе его не имеет, в то время никоего око различия меж тьмою и светом не находит.