Нина Берберова - Повелительница. Роман, рассказы, пьеса

Сомов. Если я правильно тебя понял, то ты хочешь использовать чью-то молодость себе на пользу, не думая о том, как это отзовется на самой этой молодости?

Ольга (удивленно). Ты подозреваешь во мне дурные намерения? Нет, у меня не такая черная душа: я постараюсь дать ей больше, чем взять у нее.

Сомов. Значит, у тебя потребность не только взять, но и дать?

Ольга. Это само собой придет.

Сомов. А вдруг ты что-нибудь испортишь в человеке?

Ольга. А разве ты всегда думаешь о том, чтобы чего-нибудь не испортить в человеке?

Сомов (после паузы). Я отвечу тебе на это так: если я на мгновение забываю об этом, то всегда потом раскаиваюсь. Ты же… мне кажется, Ольга, ты из тех людей, которые никогда ни в чем не раскаиваются.

Ольга. Неужели не все равно: раскаиваться или не раскаиваться? Испортив что-нибудь — разницы нет. Для меня, во всяком случае, нет.

Сомов. Разница есть, и очень большая.

Ольга. Если ты сам испортил что-то, то жалеть или не жалеть об этом — результат один.

Сомов. Лучше жалеть. (Пауза.) Тут между нами большая разница: мы, мужчины, всегда чувствуем себя хозяевами положения…

Ольга. Но ты не хозяин положения.

Сомов (не понимает ее намека). В душе я уверен, что да.

Ольга (продолжая намекать). Ты себя обманываешь.

Сомов (продолжая не понимать). И будучи хозяином положения, я не могу допустить мысли, что…

Ольга. У меня были сомнения, что вы придете. Я вас очень плохо слышала в телефон. Я рада, что вы здесь. Садитесь.

До (раздеваясь). Я тоже вас плохо слышала. Вы звали меня к пяти?

Ольга. Да. Мы сейчас выпьем чаю. Дайте мне рассмотреть вас. Я вас так мало видела тогда.

До (садится у пианино). А я хорошо видела вас. Я на вас во все глаза смотрела.

Ольга. Какие у вас волосы! Что вы делаете с ними, что они такие красивые? Или они сами по себе такие? У нас здесь стало светлей от них. (До смотрит на Ольгу, не опуская глаз. Ольга немного смущается.) Мы сейчас будем пить чай. Я только что вернулась. (Вынимает из стеклянного шкафика чашки, электрический чайник, сахарницу.) Из окна вагона я видела снег. Настоящий глубокий снег. Вы бегаете на лыжах?

До. Конечно, бегаю.

Ольга. Как хорошо было бы поехать на неделю куда-нибудь в горы, целый день бегать по снегу, вечером у камина книжки читать. Мне сказали ван Дайны, что вы играете на рояле?

До. Очень плохо. И плохо пою.

Ольга. Зачем вы так говорите? Никогда не надо говорить, что вы делаете что-нибудь плохо.

До. Я очень плохо пою и очень плохо бегаю на лыжах. (Ольга смеется.) Туся и Ян говорят, что я все делаю плохо.

Ольга. Кто это?

До. Они живут в доме, где и я. Он — художник.

Ольга. Талантливый?

До (кивает головой). Только ему ничего не удается. Он все делает хорошо, но ничего из этого не получается.

Ольга. У вас квартира?

До. Комната.

Ольга. Что же они говорят?

До (хмуро). Ничего. Я с ними теперь меньше дружу. Я сама по себе.

Ольга (ласково). И вы, конечно, никого и ничего не боитесь?

До. Конечно.

Ольга. И вы всегда говорите правду?

До. А вы сами?

Ольга. Я часто молчу. Иногда мне не хочется говорить неправду, а правду я сказать не могу.

До. Я бы хотела вам всегда говорить правду.

Ольга (проходит мимо До, идет к двери). Сергей, иди к нам. Давай чай пить. (Ольга смотрит на До. До неподвижно смотрит на дверь.) Но вы тоже часто молчите. (Входит Сомов . Ольга разливает чай и ставит чашки на столик, вокруг которого постепенно все трое и садятся.)

Сомов. Здравствуйте.

До. Здравствуйте, господин Сомов.

Ольга. До, идите к нам, идите поближе. Вы любите пирожные?

Сомов (стараясь быть непринужденным). А я и не знал, что у нас сегодня гости. (До переходит от пианино к дивану.)

Ольга. До — не гости, правда, До?.. Я говорила сейчас… что я говорила? Да, что из окна вагона все было белое от снега. Выпал снег… Зима… Так что же вы делаете в жизни, До?

До. Ян обещал мне роль.

Ольга (Сомову). Ян — это сосед, живет с женой в ее доме. (К До.) Он режиссер?

До. Нет, он художник, но он получит работу в театре. Он абстрактный и будет скоро очень знаменит. Сейчас он еще не устроен.

Ольга. А Туся?

До. Туся хочет выставлять в будущем году. Она тоже абстрактная. Она сейчас пишет мой портрет, только, конечно, не в этом духе (показывает на Боннара). Портрет в абстрактном плане. Это теперь многие делают.

Ольга. Вы — натурщица?

До. Я позирую, когда кто-нибудь просит. У них денег нет платить.

Ольга. У вас есть мать?

До. Я поссорилась со всеми и ушла из дому. (Пауза.) Мне кажется, настает такой момент, когда надо начинать жить самостоятельно, жить, а не прозябать.

Ольга. Главное в жизни, конечно, жить.

До. Я не люблю мещанства. Семья — в этом есть что-то старомодное. Я переросла свою семью.

Ольга. Вы хотите быть актрисой?

До. Да. Все говорят, что у меня талант.

Ольга. А пока?

До. Пока…

Сомов (искусственно оживляясь). Я хорошо представляю себе вашу жизнь: вы, наверное, очень счастливы, вам всегда весело, целый день — гости, пишут картины, читают стихи, никаких обязанностей, в настоящем — проекты, полная свобода, в будущем — театр, слава.

Ольга. А если не выйдет?

До. Не выходит только у дураков (закуривает).

Ольга. И иначе вы бы не хотели жить?

До. Как иначе?

Ольга. Не знаю, например… не одна, чтобы кто-нибудь заботился о вас, дал бы вам возможность учиться дальше, охранял бы вас от трудностей жизни, пока крылышки не держат; давал бы читать хорошие книги, защищал бы от разочарований, баловал бы, любил.

До. Вы хотите знать, хотела бы я благополучия и уверенности в завтрашнем дне? Но благополучие скучно, и если есть уверенность в завтрашнем дне, он становится похожим на вчерашний. (Заученно.) Мы живем в мире, в котором не может быть благополучия. Мое поколение это понимает.

Ольга. Бедная девочка! (До, пораженная, молчит.) Бедная маленькая девочка! Но люди могут все же быть очень счастливы, и прочно счастливы в этом мире — в разных концах его по-разному.