Николай Каразин - На далеких окраинах
- Название:На далеких окраинах
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издатель П.П.Сойкин
- Год:1905
- Город:С.-Петербург
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Каразин - На далеких окраинах краткое содержание
Впервые опубликован в 1872 г. в журнале «Дело» № 9—11. В книжном варианте вышел в 1875 г.
Текст печатается по изданию «Полное собрание сочинений Н.Н.Каразина, т.1, Издатель П.П.Сойкин, С.-Петербург, 1905» в переводе на современную орфографию.
На далеких окраинах - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Не доходя подножия сахарной головы, караван остановился; началась обычная работа развьючивания.
Батогова сняли с верблюда. Сафар с узбеком переговаривались о чем-то шепотом, поглядывая на пленника.
— Пускай лучше тут побудет пока, — говорил Сафар.
— Стеречь нужно, — говорил узбек.
— Ну, конечно.
— А там лучше, оттуда , небось, не вылезет.
— Куда они еще меня хотят запрятать? — грустно подумал Батогов, которому слышна была большая часть совещания.
— А как не выдержит?
— Этот крепок.
— Того, раз, помнишь, всего на сутки спустили, а околел.
— Этот не околеет, да ведь мы скоро вернемся.
— Смотри, чтобы не вышло по-моему. Четвертые сутки возимся с ним; а сдохнет — какие барыши будут?
— Что же, этим, что ли, отдадим его?
Узбек покосился на киргизов, все еще возившихся около своих верблюдов.
— Хороши сторожа: тогда, только его и видели.
— Да ну, пожалуй спустим, — согласился Сафар.
— Спустим, — подумал Батогов и задрожал всем телом от невольного ужаса, охватившего его при одной только догадке, куда это собираются его засадить.
Он знал о существовании особого рода подземных тюрем, вырытых в виде грушевидного колодца с узким отверстием наверху. Кто раз попал туда, оттуда, без посторонней помощи не выберется: руками не прорыть эту кремнистую земную толщу, кверху не выползешь по этим выгнутым, сыпучим стенкам; и воздух, и свет едва проникают туда в одну небольшую дыру. Гниль и нечистоты густым слоем накапливаются на вонючем дне, мириады паразитов кишат в этом тесном пространстве, никогда, со времени начала своего существования неочищавшемся.
Только азиатская лень и крайнее пренебрежете к участи и даже жизни заключенных могли изобрести эти адские тюрьмы. Да, в них, действительно, сторожить не надо. Можно совсем забыть о спущенном туда пленнике; можно даже забыть принести ему пищи и воды. Ну что за беда, если околеет? Разве ждут от него больших барышей. Ну, тогда, пожалуй, вспомнят и снова вытащат полумертвого на свет божий.
Батогов вспомнил о страшных клоповниках ...
— Нет, лучше умереть; лучше пусть убьют теперь же...
Он подумал, что если броситься на своих мучителей, то кто-нибудь из них, в азарте, пырнет его кривым ножом под ребра, и конец всем истязаниям.
Он сильно рванулся: глубоко врезались в тело веревочный петли; затрещало что-то, но волосяной, туго перевитый аркан был крепок и выдержал это отчаянное усилие.
Изумленно посмотрели барантачи на этот неожиданный порыв.
— Не хочет, — произнес узбек и засмеялся.
Батогова повели наверх к остаткам цитадели.
Два или три старика, худые, как скелеты, в грязных бумажных чалмах выползли из своих сакель и сели на корточки... Дети со всех концов кишлака сбежались и столпились у дороги; несколько женских закутанных фигур мелькнули на ближайших крышах, подползли к самому краю и смотрят; но все это глядит совершенно равнодушно; какое им дело до этих верблюдов, что пришли бог весть откуда, какое им дело до того, что спрятано в этих полосатых тюках, какое им дело, что за люди такие в кольчугах, вооруженные, в оборванных красных халатах, ведут наверх кого-то, совсем почти голого, изнуренного, покрытого кровью и грязью человека! Только и заметили они, что голова у этого человека не обрита, как у мусульман, и скомканные, взъерошенные волосы топорщатся во все стороны; растрепалась и сбилась колтуном густая борода, и распухли от перевязок скрученные за спиной руки.
— Русская собака... — только и прошептал один из стариков, а другие даже и того не сказали, следя полусонными глазами, как четыре красные и одна белая фигуры все выше и выше взбираются по тропинке, то исчезают, когда дорога заворачивает на другую сторону горы, то появляются снова, когда она огибает эту сторону.
Вот и ворота старые. Одна половина висит наискось, доски выломаны, косяки сгнили, и густым слоем бурой ржавчины покрылись железные петли. Другой половинки и вовсе нет: ее давно уже разобрали на разные домашние нужды.
Черные, закоптелые дымом пятна на стенах показывают места, где когда-то стояли котлы для варки пищи. Перегоревшие, обратившиеся в пыль кучи конского навоза лежат вдоль осевшей, вот-вот готовой рухнуть стены: тут, значит, стояли лошади небольшого гарнизона; вот даже и выдолблены ямки в стенах, куда им рассыпали ячмень и рубленую солому. Дохлая собака лежит, оскалив зубы, словно рычит на тех, кто осмелился прийти в это проклятое место. Тысячи ящериц, серых с красными брюшками, быстро ползают по стенам, по кучам мусора, перебегают дорогу и прячутся в бесчисленных трещинах, едва только заслышат тяжелые шаги уставших от крутого подъема барантачей.
Два орла-стервятника высоко носятся и кружат над развалинами; с глухим, перекатным стуком катится вниз сорвавшийся с высоты обломок.
В самый задний угол цитадели забрались барантачи.
— Должно быть, здесь? — сказал узбек и внимательно осмотрелся кругом.
Высоко, почти под самые облака, забралось это старое разбойничье гнездо. За окрестными горами, в промежутках зубчатых вершин, можно было видеть темно-синюю, холмистую даль, по ту сторону Нуратын-Тау. Там было бухарское ханство.
Солнце спускалось и по низам ложились туманные тени. Белые клочковатые облака быстро неслись, цепляясь и дробясь в этом лабиринте торчащих, причудливых скал.
— Вон и веревка брошена, — заметил один из джигитов.
— Совсем гнилая, — сказал Сафар. — Ишь, как рвется: она и козленка не выдержит.
— Вдвое сложим, а то на юнусовой чалме можно.
— Коротка.
— Ну, чего коротка? Распускай!..
Шагах в четырех зияла черная дыра. Синеватый пар вился над ней, и в нос шибало едкой вонью.
Батогова подвели к отверстию. Ему развязали руки и продернули веревку под плечи.
Батогов пытался сопротивляться.
— Да ну, не упирайся! — крикнул узбек и сильно наддал в зад коленом.
Он звал на помощь... Кого?..
У него в мозгах помутилось.
— Спускай!
Батогов повис. Его спустили...
Он спустился на что-то мягкое; он ощупал это мягкое и метнулся к стене.
В непривычном мраке зрачки страшно расширились, вследствие сильного нервного возбуждения; они сверкали фосфорическим блеском.
Полуголый, с волосами, стоящими дыбом, с всклокоченной бородой, плотно прижался Батогов к стене, словно хотел продавить ее этим нечеловеческим усилием.
Он был ужасен в эту минуту.
Как раз посредине, в том самом месте, где на дне ямы рисовался светлый круг верхнего отверстия, лежал совсем уже разложившийся труп. На этом трупе копошилась какая-то живая, белая масса, словно он весь был обсыпан вареным рисом; но каждое зерно этого адского плова двигалось, каждое зерно имело маленькую, поворотливую головку, каждое зерно жрало то, по чему ползало.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: