Александр Федоров - Королева

Курчаев дал свой адрес рыбакам, и они уехали на работу, посоветовав ему на всякий случай обратиться на спасательную станцию, если желательно найти утопленника.

— Это дело не наше, а спасатели на то и приставлены, чтобы утопленников вытаскивать.

Они снялись и уплыли, и на песке сразу стало ещё пустыннее и печальнее.

— Мама… Бедная мама! — вырвалось из помертвелых губ Ольги. — Утонул, и тела не нашли…

— Я могу сейчас съездить за спасателями, — предложил Курчаев. — Не хотите ли поехать со мною?

— Нет, я не уйду отсюда до тех пор, пока его не найдут, — ответила Ольга. — Вот надо бы как-нибудь предупредить брата.

Её умоляющий взгляд обратился к королеве.

Та поняла её и, как ей ни было тяжело, согласилась и стала завязывать жгутом свои сильные распущенные и всё ещё влажные волосы.

— И вы уезжайте с ними, — сказала Ольга Маркевичу. — Я здесь посижу одна, пока приедут спасатели.

— Нет, нет, как можно? Я вас не оставлю одну.

— Конечно… Конечно… — поддержал его Курчаев. — Я вот только отвезу Зою Дмитриевну, позову спасателей и, самое позднее, через три четверти часа буду здесь.

Ольга покорилась, хотя ей очень бы хотелось остаться совсем одной и так неподвижно сидеть у холодной и движущейся могилы брата.

Курчаев с королевой сели в лодку, и лодка, покачиваясь, отошла от берега.

— Скорее возвращайтесь! — крикнул на прощанье Маркевич, которому немного жутко было оставаться здесь вдвоём с Ольгой, но об этом лишнее было напоминать Курчаеву.

Он взмахнул вёслами раз-другой, и лодка скрылась за поворотом реки. Только всплески весел доносились ещё долго в вечерней тишине, но чем дальше, тем глуше. Наконец их совсем не стало слышно, и тишина кротко стояла на реке, начинавшей терять свой золотистый румянец, также как небо, деревья и облака, казавшиеся теперь фиолетовым дымом.

Королева успела в город засветло. Хотя она была убеждена почти, что Алексей не возвращался ещё с прогулки, тем не менее она прежде всего решила отправиться на дом.

Вечерело, когда она входила во двор их квартиры. Окна были не освещены. В сероватом сумраке у одного из открытых окон она увидала старуху Кашневу.

Мать сидела, подперев руками свою крупную седую голову, и ждала своих детей.

Сердце королевы так мучительно сжалось, что она должна была остановиться в нескольких шагах от неё.

Но старуха уже заметила барышню и, оживившись, ласково подозвала её к себе.

— Здравствуй, красавица… Что давно к нам не жалуешь? Соскучилась по тебе… А где же наши-то? — несколько встревоженная, обратилась она к королеве, напрасно ожидая появления с нею знакомых фигур. — Где же Серёжа-то с Ольгой? Разве ты не с ними поехала?

— Нет, — солгала королева, чувствуя, что вот-вот разрыдается. — А Алексей Алексеевич ещё не возвратился? — поспешила она задать свой вопрос.

— Нет ещё, не возвратился, хоть обещал рано вернуться. Ну, да этот что… Сам себе барин, а вот Серёжа-то… Ох, уж мне эти лодки! Всё сердце изноет, пока дождёшься его. А тебе на что Алексей-то нужен? О-о-хо-хо-хо!.. — вздохнула она о Серёже.

Королева не приготовилась к подобному вопросу и, пробормотав что-то о деле, поспешила проститься со старухой, боясь, что не выдержит этой пытки.

— О-о-хо-хо-хо-хо!.. — провожал её печальный вздох матери, и королева всё представляла себе её озабоченно-грустное лицо.

Она стиснула на минуту зубы и закрыла глаза, стараясь отогнать приходившие ей в голову страшные мысли. Сидя на извозчике, она обдумывала, как предупредить старшего брата.

Прежде всего она решила заехать домой, предупредить отца не беспокоиться, если её долго не будет, а потом на Светлую, откуда, она знала, компания Алексея отправилась на другой берег.

Дома ей сказали, что отец обходит палаты, и она пошла было его разыскивать.

Но лишь только она вышла на больничный двор, как ей стало жутко. В последнее время ей как-то стыдно было показаться на глаза отцу, а в эту минуту, особенно. В её глазах он был подвижником, пожертвовавшим собою для людей более несчастных. Год тому назад она тоже дала ему обет идти по его стопам, но любовь остановила её на распутье и довела до этой страшной катастрофы. Дикий вой сумасшедших, крики, песни и голоса вырывались из тускло освещённых окон, забитых железными решётками, за которыми виднелись искажённые безумием лица и бритые головы.

Она никогда не могла вполне привыкнуть к этой картине, а теперь всё это особенно поразило её, и, приказав прислуге передать отцу, что надо, она поехала на Светлую, где стоял перевоз. Это было довольно далеко за городом, в противоположной стороне от места, где садились они.

Настала ночь, безлунная, тёмная, хоть и звёздная. На пристани было мрачно и глухо. Пахло рыбой, смолой, нефтью и рекой.

Нигде не виднелось ни одного огня. Всё спало, и чёрные силуэты лодок и барж неподвижно и уродливо рисовались во мраке. Дальше чернела река широко и пустынно, а за нею, на другом берегу, горел костёр; они должны быть там. Сама она не раз ездила туда с Кашневыми. Королеве стало ещё более жутко.

Что делать! Где найти лодку?

Ей попался хороший извозчик, старик, и она обратилась к нему со своим вопросом.

— Какая теперь лодка, барышня. Все спят, а кто не спит, пьянствует, чай, в трактире… Народ тут балованный! Пристань, одно слово… Да вам зачем это лодка-то об эту пору? — помолчав, подозрительно спросил извозчик.

— Вот туда мне надо ехать, — указала она на другой берег реки по направлению горевшего костра, свет которого по временам мигал: очевидно, его закрывали со стороны реки двигавшиеся там фигуры людей.

— А-a… К своим, верное гуляют? — догадался извозчик.

Она ничего не ответила и в нерешительности стояла около экипажа.

— Тоже погулять хочется, — продолжал старик, и видно было по тону, что он улыбался.

— Нет… Человека там мне одного нужно… Беда случилась, — вырвалось у барышни, и ей захотелось рассказать извозчику об этой беде.

— Б-е-е-да-а?.. — протянул старик.

— Да. Человек на Кармасане утонул… Парень лет семнадцати. Так вот его брата нужно, а он там, — объясняла королева, без подделки впадая в тон своего собеседника.

— Царство ему небесное… Божья воля… — снявши шапку и перекрестясь, отозвался извозчик… — Купался, видно, да плавать не умел?

— Да, — машинально ответила королева, и только тут перед ней вырос тревожный вопрос: нечаянно утонул Серёжа, или… Но она со страхом отогнала от себя последнюю мысль, смутно напрашивавшуюся к ней и раньше, отогнала потому, что эта мысль вела за собою много других мыслей, ещё более сложных и мрачных.

— Из господ, видно, парень-то?

— Из господ.

— Здешний?

— Здешний.

— Из чьих будет?

— Кашнев его фамилия. Младший брат архитектора.