Владимир Сорокин - Роман

И хотя вообще к детям чета Огурцовых питала невероятную слабость, то слабость и симпатия по отношению к Роману у них вовсе не знала границ.

И сейчас, идя с ними под руки и слушая непрерывный поток восторженных, радостных и удивительных восклицаний. Роман сразу вспомнил все свои шалости в их доме, вспомнил пироги и кулебяки, печеные Варварой Митрофановной на его именины, вспомнил их сад, где он валялся в траве, пасеку, где ел сотовый мед, запивая молоком, купальню, с мостков которой нырял в речку. И церковь, милую крутояровскую церковь, где он впервые уверовал в Бога...

- Голубок ты наш ясный! Прилетел, наконец, к родному гнездышку! Обрадовал всех, слава тебе, Господи! - быстро говорила Варвара Митрофановна, крепко держа Романа под левую руку, а справа шуршал черной шелковой рясой отец Агафон:

- Облагодетельствовал, Ромушка, истинно облагодетельствовал! Ко святому празднику. Богу на радость, нам на умиление! Ой, как же я рад, помилуй Боже!

- Федя, так я ведь сон видела вчера, как-будто журавлики мимо нашего дома летели, а один спустился и на крышу сел!

- Сны вещие мы все видеть мастера, - перебил ее Антон Петрович, - Я видел, как зимою липа цвела, а Лизочка - как у нас под окном клад нашли золотой.

- Да не золотой, Антоша! - махнула рукой Лидия Константиновна! - Клад, а в нем младенец живой.

- Господи, вот чудеса! - удивилась, крестясь. Варвара Митрофановна.

- Обрадовал, вот обрадовал! - повторял отец Агафон, свободной рукой поглаживая свою бороду, - Теперь пасхальную утреню служить сил прибавится! Экий гость в наших краях!

- Надежда Георгиевна с Зоечкой тоже к Пасхе обещались, - проговорил Петр Игнатьевич, тяжело садясь на свое место.

- Ей-богу?! - почти одновременно воскликнули Огурцовы, еще крепче сжав руки Романа.

- Обещались, обещались, - кивал лысой круглой головой Красновский.

- Дай-то Бог, вот славно было бы!

- Надежда Георгиевна! Я ее год не видала!

- А Зоинька, деточка моя! Ну вот уж радости-то было б!

- Вот был бы праздник-то, Господи, твоя воля!

- Как хорошо, как хорошо бы! - жмурясь и качая головой, повторял отец Агафон, - И Антон Петрович с Лидочкой, и Петр Игнатьевич с Надеждой Георгиевной, Ромочка, Зоинька, Куницыны, и опять же, Николай Иванович с...

Он запнулся, моргая белесыми ресницами, а Николай Иванович тут же дополнил своим мягким вкрадчивым голосом:

- Со своими жуками.

Все рассмеялись, Антон Петрович захохотал, звучно хлопнув от удовольствия в ладоши:

- Ах-ха-ха! Нуте-с, честные господа, шутки-шутками, а стол не забывать! Таков приказ фельдмаршала! Прошу садиться, хоть у нас и страстная, а овощами Бог не обделил, так что прошу покорнейше!

Посмеиваясь над шуткой Николая Ивановича, все стали садиться.

Батюшка с попадьей сели слева от Романа, Лидия Константиновна и Антон Петрович - справа. Петр Игнатьевич и Николай Иванович расположились напротив.

В отсутствие Романа гости и хозяева успели отведать всю ту же анисовую и закусывали теми же мочеными яблоками, квашеной капустой и грибками. Рюмка Романа во мгновение ока наполнилась желтовато-золотистой настойкой, а его тарелку тетушка принялась заботливо нагружать всем, что было на столе.

- Милые мои братья во Христе! - громко, но с теплотой в голосе проговорил, приподнимаясь, о. Агафон, держа рюмку пухлой, слегка подрагивающей рукой, Позвольте просить вас всемилостиво выпить за здоровьице нашего Ромушки.

Всем пришлось снова встать, потянуться рюмками к Роману, который уже начинал ощущать неловкость от обилия всех приветствий и тостов, обращенных к нему за сегодняшний день:

- За соколика нашего сизокрылого! - пропела Варвара Митрофановна и первая чокнулась с Романом.

- Благодарю вас... покорнейше благодарю...- бормотал Роман, улыбаясь и чокаясь.

Все выпили, и каждый, как водится, отреагировал на анисовую по-своему: Роман коснулся кончиком сильно накрахмаленной салфетки своих усов; Антон Петрович издал звук, похожий на тот, что издавал сегодня Петр Егоров, расшибая поленья; отец Агафон сморщился, качнул головой и, прошептав "грехи наши...", сразу принялся закусывать; попадья сказала "ой"; Петр Игнатьевич крякнул, выпучил глаза, оттопырил губы и некоторое время не двигался; Николай Иванович зябко передернул плечами, смахнул мизинцем слезу из-под очков; Лидия Константиновна, по обыкновению, не отреагировала никак, словно воды выпила.

- Хорошо, - пробормотал Петр Игнатьевич, выходя из оцепенения и тыча вилкою в рыжики.

- Чай, не разучились еще, - ответил Антон Петрович, закусывая капустой, Рука тверда. И меч булатный сдержит...

- Лидия Константиновна, а где же Клюгин? - спросил Николай Иванович.

- Сама не пойму Я пригласила его, послала Акима сказать. Может, болен?

- Эскулап, и болен? Быть не может! - Отрезал Антон Петрович, - Да еще такой Агасфер, как Андрей... Этот никогда ничем не болел. Он, судари мои, болезням неподвластен.

- Это почему так? - спросила Варвара Митрофановна, громко орудуя ножом и вилкой в попытке разрезать соленый огурец.

- А потому что он давно уже почил в Бозе и смерть его не берет!

- Господи, что ж вы такое, Антон Петрович, говорите!

- Антоша! Как тебе не стыдно.

- В страстную-то, Антон Петрович, ай-яй-яй... - закачал головою быстро, как кролик, жующий отец Агафон.

- Да я не к тому, чтобы унизить или что там, упаси Бог! - воскликнул Антон Петрович, тряхнув прядями, - Я же просто толкую вам о мертвом теле и живой душе! Андрей давно уж телом мертв, а дух живет в нем и ого-го какой дух! Поэтому-то и болезни его минуют, как апостола Петра.

- Ну, Антон Петрович... - словно от зубной боли сморщился Красновский, Как можете вы сравнивать Клюгина со святым апостолом. Это же чистая нелепость.

- Его лучше с юродивым сравнить, Антоша. Их ведь тоже болезни не брали, улыбаясь, вставила Лидия Константиновна.

- Андрей Викторович человек с чудиною, - заметил отец Агафон, - В храм Божий не зайдет, лба не перекрестит. Много глупостей мужикам наговорил. Странный, странный человек..

- Да ну полноте вам, - с мягкой укоризной проговорил Рукавитинов, - Андрей Викторович прекрасный врач, скольким людям жизнь спас, скольких мужиков да баб вылечил. А что в церковь не ходит, так что ж с того? В Европе многие умы в соборы до кирхи не ходили, а вышли великие ученые.

Отец Агафон непримиримо качал головой:

- Нет, Николай Иванович, никак нельзя без церкви, без храма. Церковь невеста Христова, святыми апостолами нам завещана. Чрез церковную общину человек спасение обретает, веру, покой душевный. Что люди в миру - грубители, прелюбодеи, мшелоимцы. А в церкви все яко агнцы пред Господом-то нашим. А одному, да в миру противу зла трудно устоять.

- А подвижники? Сергей Радонежский, Кирилл Белозерский? Одни жили, одни и молились.