Владимир Сорокин - День русского едока

Владимир Сорокин

День русского едока

Зал кремлевского Дворца Съездов полон зрителей. Сцена скрыта золотисто-алым занавесом с изображением огромного каравая в обрамлении пшеничных снопов. Свет в зале постепенно гаснет. Шум публики стихает. На ярко освещенный просцениум с двух сторон выходят два конферансье. Раздаются аплодисменты. Конферансье останавливаются возле своих микрофонов, стилизованных под хохломские расписные ложки, улыбаются зрителям. Слева Иван Шноговняк. Это высокий стройный брюнет в элегантном синем фраке. Его красивое породистое лицо с правильными, тонкими чертами, пожалуй, слишком изыскано для конферансье. Умные карие глаза приветливо смотрят в зал. Улыбка играет на красивых губах. Видно, что он слегка смущен и взволнован, но умеет держать себя в руках. Однако, речь его совершенно не соответствует аристократической внешности. Она медлительна и неуклюжа, с южным акцентом, с фрикативным "Г"; голос хриплый, дикция неряшливая. У правого микрофона Эдуард Оболенский. Это полноватый мужчина маленького роста с кривыми ногами и короткими руками, затянутый в темно-вишневый фрак. Его непропорционально большая, лишенная шеи голова буквально вросла в покатые плечи; жидкие волосы неопределенного цвета покрывают ее; на плечах заметна перхоть. Лицо безобразно большое, цвета парной телятины, прыщеватое, нечистое, с огромным лиловым носом, напоминающим картофельный клубень; мокрые, никогда не смыкающиеся губы в пол-лица с торчащими из них большими желтыми зубами, маленький подбородок, кустистые черные брови, подслеповатые, невыразительные глаза. При этом он обладает красивым бархатным голосом; речь его подвижна, чиста, изыскана и обаятельна.

ШНОГОВНЯК. Дорогие друзья!

ОБОЛЕНСКИЙ. Дамы и господа!

ШНОГОВНЯК. Как говорят у нас в Росии - добро пожаловать к столу!

Аплодисменты

ОБОЛЕНСКИЙ. Мы рады приветствовать вас в этот прекрасный осенний вечер в этом замечательном концертном зале, отреставрированном в столь сжатые сроки благодаря спонсорам нашего концерта - банку "Русская нива", акционерному обществу "Аркадия" и московскому заводу Тяжелого Литья!

ШНОГОВНЯК. Это ш благодаря им мы с вами здесь встретились, как родные!

Аплодисменты

ОБОЛЕНСКИЙ. Сегодня Россия в третий раз празднует "День русского едока"!

ШНОГОВНЯК. В третий раз народ нашей великой страны садится, как говорят, за стол Изобилия!

ОБОЛЕНСКИЙ. Чтобы воздать должное Великой Русской Кухне, этому поистине уникальному языку, на котором говорят все 140 национальностей, живущих в Российской Федерации!

ШНОГОВНЯК. Шоб порадоваться замечательному урожаю, собранному в этом году с российских полей!

ОБОЛЕНСКИЙ. Чтобы убедиться в третий раз в нашем благополучии, которое...

ШНОГОВНЯК. Которое растет, несмотря на злобное пердение из-за океана!

Бурные, продолжительные аплодисменты.

ОБОЛЕНСКИЙ. Несмотря на все те трудности, которые мы в конце концов преодолеваем!

ШНОГОВНЯК. И преодолеем, да так, шо, как говорит наш президент: "Им мало не покажется!"

Аплодисменты.

ОБОЛЕНСКИЙ. В третий раз мы встречаемся с вами в Кремле, в третий раз великая мощь национальной кухни Руси объединяет всех нас, чтобы...

ШНОГОВНЯК. Шоб принести нам всем капельку счастья, шоб все у нас было хорошо, шоб мы улыбались и радовались жизни, ну, со всем как у той песне: бувайте здоровы, живите богато!

Аплодисменты

ОБОЛЕНСКИЙ. Мы надеемся, что так и будет!

ШНОГОВНЯК. А как же иначе?!

Аплодисменты.

ОБОЛЕНСКИЙ (потирает свои пухлые короткие руки). Итак, мы готовы начать! Готовы погрузиться в чудесную стихию еды. Занавес!

Занавес не поднимается.

ОБОЛЕНСКИЙ (ждет, потом недоумевающе вглядывается). Занавес!

Занавес не поднимается.

ОБОЛЕНСКИЙ. Что-то не так, Иван. Попробуй ты.

ШНОГОВНЯК. Занавес!

Занавес не поднимается.

ШНОГОВНЯК. Занавес!

Занавес не поднимается. Смех в зале.

ОБОЛЕНСКИЙ. Иван, мне кажется, что мы допустили какую-то ошибку. Мы что-то забыли.

ШБОГОВНЯК. Забыли?

ОБОЛЕНСКИЙ. Да, да! Несомненно.

ШНОГОВНЯК. Что же? Домкрат?

Смех в зале.

ОБОЛЕНСКИЙ. Нет, нет, Иван. Не домкрат. Мы забыли что наш занавес волшебный. Он подымается только по мановению волшебной палочки.

ШНОГОВНЯК. А где же эта палочка?

ОБОЛЕНСКИЙ. Волшебная палочка, как тебе известно, сама по себе не существует. Во всяком случае, в наших руках она будет бесполезна.

ШНОГОВНЯК. А в чьих ...полезна?

ОБОЛЕНСКИЙ. Только в прелестных руках феи. И поверь моему двадцатилетнему опыту конферансье, далеко не всякая фея сможет поднять этот занавес. Ведь на нем изображен Великий Русский Каравай!

ШНОГОВНЯК. А какая же фея нужна нам?

ОБОЛЕНСКИЙ. Фея Хлеба!

ШНОГОВНЯК. Фея Хлеба? Тут обыкновенную фею не сразу найдешь, а ты Хлеба! Кстати, Эдик, а у тебя хоть какая-нибудь фея знакомая есть?

ОБОЛЕНСКИЙ. Не буду лукавить - нет. Но я знаю одну замечательную женщину. Всю свою жизнь она пекла хлеб для россиян. Ее булочную "Мякиш" на Тверской знают не только москвичи. А какой душистый, хрустящий хлеб в этой булочной! И главное - он всегда теплый - и летом и зимой!

ШНОГОВНЯК А-а-а! Да, да! "Мякиш"! Отличный хлеб! И по-моему я уже догадался о ком ты говоришь !

ОБОЛЕНСКИЙ. Наша неповторимая Фея Русского Хлеба! Анна Петровна Соколовская!

Аплодисменты.

Сверху на увитой колосьями и васильками трапеции спускается полная, улыбчивая и круглолицая Соколовская в белом поварском халате и белой пилотке. Звучит русская народная музыка. Мужчины подхватывает ее под руки, она тяжело спрыгивает с трапеции, подходит к микрофону.

СОКОЛОВСКАЯ. Добрый вечер, дорогие друзья!

Аплодисменты.

ОБОЛЕНСКИЙ. Несравненная, божественная фея с нами! Теперь нам ничего не страшно!

ШНОГОВНЯК. Теперь, как говорят, все будет в норме!

СОКОЛОВСКАЯ. У нас уже все в норме!

ШНОГОВНЯК (растерянно). Вы так думаете?

СОКОЛОВСКАЯ. А тут и думать нечего! Россия нынче с хлебом, значит у нас все в норме!

Бурные, продолжительные аплодисменты.

ОБОЛЕНСКИЙ. Дорогая Анна Петровна, наш праздничный занавес не хочет подыматься. Уповаем на ваше мастерство волшебницы!

СОКОЛОВСКАЯ (смеется). Я не волшебница!

ШНОГОВНЯК. А как же...как же ш нам быть? Эдик?

ОБОЛЕНСКИЙ. Анна Петровна, но я полагал, что только вы можете поднять этот занавес...

СОКОЛОВСКАЯ. Нет, Эдуард. Не я. А русская песня о хлебе!

Звучит песня "Хлеб - всему голова". Занавес медленно поднимается. Сцена представляет собой огромный стол, застеленный красно-белой скатертью с русскими узорами; на скатерти ближе к заднику стоят огромные, хохломской росписи, чаши с русской закуской; посередине сверкает штоф с водкой; на заднике, сделанном из огромных бревен, раскрытое деревенское окно; за окном русский пейзаж времени золотой осени.