Владимир Сорокин - Обелиск

- А и спасибо, спасибо, Колюшка, то что поил ты ее соком-то говн своих, что напоил ее!

- Спасибо тебе, папаничка, за то, что бил меня палкою твоей заветной!

- А и спасибо табе, Колюшка, и то что бил ее палкою, ох и бил-то палкою твоей!

- Спасибо тебе, папаничка родной, за то, что научил меня у мамы из жопы сосать по-честному.

- А и спасибо-то спасибо, Колюшка, что научил ты ее у мине из жопы сосать!

- Спасибо тебе, папаничка родной, за то, что зашил мне навек.

- А и спасибо-то табе, Колюшка, что и зашил-то ей навек!

Дочь замолчала и, прикрыв лицо ладонями, стояла и плакала.

Галина Тимофеевна вздохнула и быстро забормотала:

- А вот и сейчас, Колюшка, доченька твоя родная и все-то скажет и какая она. Все-то скажет и расскажет про себя, что она и знает какая она тутова.

Дочь вытерла руками рот и нос и заговорила:

- Я знаю, папаничка, что я свинья ссаная.

- А и знает-то она, что она свинья ссаная! - подхватила мать.

- Я знаю, папаничка, что я гадина навозная!

- А и знает она, Колюшка, что она гадина навозная!

- Я знаю, папаничка, что я рванина блядская.

- А и знает она, Колюшка, что она рванина блядская!

- Я знаю, папаничка мой родной, что я мандавоха подлая!

- А и знает-то она, знает, что она мандавоха-то подлая!

- Я знаю, папаничка, что я потрошина гнойная.

- А и знает она, Колюшка, что она потрошина гнойная!

- Я знаю, папаничка, что я стерва засраная.

- А и знает-то она, что она стерва засраная!

- Я знаю, папаничка, родимый мой, что я жопа рваная!

- А и знает-то она, знает, что она жопа рваная!

- Я знаю, папаничка, что я проблядуха позорная.

- А и знает она, что она и проблядуха-то позорная!

- Я знаю, папаничка мой родненький, что я сволочина хуева!

- А и знает она, Колюшка, что она сволочина хуева!

- Я знаю, папаничка, что я пиздилища гнилая.

- А и знает-то она, ох и знает-то, что она пиздилища гнилая!

- Я знаю, папаничка, что я прошмандовка неебаная!

- А и знает она, Колюшенька, что она и прошмандовка неебаная!

- Я знаю, папаничка, что я сучара распиздатая.

- А и знает она, знает-то, что она сучара распиздатая!

- Я знаю, папаничка, что я хуесоска непросратая.

- А и знает она, Колюшка, что она хуесоска непросратая!

- Я знаю, папаничка, что я поеботина сопливая.

- А и знает она, Колюшка мой, что она и поеботина сопливая!

- Я знаю, папаничка мой, что я пиздопроебка конская.

- А и знает она, знает, что она пиздопроебка конская!

- Я знаю, папаничка, что я проблевотина зеленая!

- А и знает она, что она и проблевотина зеленая!

- Я знаю, папаничка, что я пиздапроушина дурная.

- А и знает она, что она и пиздапроушина дурная!

- Я знаю, папаничка, что я хуедрочка дубовая.

- А и знает она, Колюшка, что она хуедрочка дубовая!

- Я знаю, папаничка, что я залупень свиная!

- А и знает она, знает, что она залупень свиная!

- Я знаю, папаничка, что я колода.

- А и знает она, что она колода!

Дочь замолчала. Лицо ее было бледным и мокрым от слез и дождя. Она стояла неподвижно, опустив голову и сложив руки на животе.

- Оуох... - вздохнула Галина Тимофеевна, взяла два свертка и подошла к звезде.

В этот момент автобус дал гудок.

Галина Тимофеевна обернулась, посмотрела на стоящий у автостанции автобус и, пробормотав "щас, щас", стала быстро разворачивать свертки. В одном из них оказался кусок пожелтевшего сала, величиной с кулак, в другом какие-то коричневые крошки.

Быстро рассыпав крошки по клумбе, Галина Тимофеевна принялась натирать звезду салом, приговаривая:

- И все как было, и все как есть, и все как будет... и все как было, и все как есть, и все как будет... и все как было, и все как есть, и все как будет...

Автобус снова посигналил.

Старушка повернулась к дочери:

- Что ж ты стоишь, кобыла чертова! Бяги, уедет чай!

Неподвижная дочь вздрогнула, подхватила обе сумки и побежала к автобусу.

Обтерев звезду, Галина Тимофеевна положила сало на клумбу, вытерла руки о юбку и, прихрамывая, побежала к автобусу.