Роман Сенчин - Ничего страшного

Каждую зиму у людей дачи горят. То ли из-за электричества происходит, то ли бомжи поджигают нарочно или случайно... Ирина слышала, что многие пытаются найти виновных, судятся, страховки выбивают. Одни вроде побеждают, другие - нет, только какая, в общем-то, разница... Все равно дачу, ту, к которой прикипел душой, не вернуть. Строить заново далеко не у всех хватает энергии и решимости...

Ирина ушла сегодня с работы часа на два раньше, чем положено. То есть - обычно. Дел не предвиделось, слушать Дарью Валерьевну уже не было сил; часов с двенадцати в голове появилась знакомая, постепенно вытесняющая другие мысль: "Надо домой. Засесть с Павлушкой в комнате, поиграть... Совсем, наверное, мать там замучил... Вечером еще постирать..." И в начале третьего она заперла лабораторию, с пакетом подаренных Рагимом фруктов вышла за ворота рынка... Вместо автобусной остановки ноги как-то сами собой понесли ее к центру. Ирина не сопротивлялась, радуясь весне, кратковременной свободе между работой и домом; та мысль о Павлике, о матери, о вечерней стирке - она давно поняла - лишь повод сбежать. На самом деле ей было нужно, не давало покоя совсем другое...

Не замечая тяжести пакета, медленно, прогулочно шла по главной магистрали города, по так и не переименованному проспекту Ленина... Сперва сплошь кирпичные и блочные пятиэтажки, иногда - девятиэтажные дома, но вот проспект расширился, и слева - большая площадь с памятником все тому же Ленину, два облицованных мрамором правительственных дворца (теперь городская и областная администрации) друг против друга, шеренги разноцветных машин на стоянке; за Лениным десяток голубоватых елей, а в центре площади - фонтан...

Вид площади всегда навевал на Ирину приятные воспоминания. В детстве летними вечерами она гуляла здесь с мамой и папой, завороженно - не оторваться - смотрела, как бьют вверх из гранитных ваз единственного тогда в их городе фонтана плотные струи воды и падают с мягким шипением, разбиваются, разлетаются далеко вокруг мельчайшими свежими каплями... Сейчас, без электричества, фонтан, конечно, бездействует...

Тут же, сбоку площади, драматический театр с колоннадой у входа, построенный лет сто пятьдесят назад; чуть дальше краеведческий музей - тоже старинное здание, - закрытый сейчас, и уже с полгода, на капитальный ремонт. Еще дальше универмаг "Сибирь", трехэтажный, многозальный гигант, любимое некогда место у женщин - бродили по нему, точно бы действительно по музею, мяли развешанные на железных шестах платья, кофточки, юбки, любовались драгоценностями за толстенным стеклом, приценивались к стиральным машинам, телевизорам, пылесосам, а потом стали дивиться почти инопланетным "Панасоникам", "Индезитам", "Аристонам"... Теперь магазины с подобным товаром появились на каждом шагу, но все они небольшие, даже тесные, а ведь какое удовольствие переходить из отдела в отдел, петлять по залам, каждый раз обнаруживая нечто удивительное, фантастическое просто, жаль - но об этом как-то в тот момент не думаешь, - не по карману...

Универмаг работает с недавнего времени только по выходным, тоже из-за отсутствия света, зато вокруг него плотным кольцом - рынок, где продают те же самые товары, что и в "Сибири".

Еще в районе центра почта с междугородним телефоном, физико-математический корпус университета, гостиница "Ермак" (название звучное, хотя Ермак до их мест не добрался), ресторан "Сибирские зори" в дореволюционном здании, напоминающем Большой театр; а еще вот появилась и новостройка - казино.

Строили его долго, года четыре, огородив высоченным забором из железобетонных плит, нарушая тишину и вечно торжественно-праздничную атмосферу сердца областной столицы. Много было споров по поводу и строительства в целом, и того, что строится именно казино. Многие, понятное дело, были против; в газетах появлялись статьи, то: игорный дом украсит наш город, придаст ему еще более современный и цивилизованный вид, то прямо противоположные: нарушит архитектурную гармонию, превратит площадь в арену бандитских тусовок и стоянку автомобилей богатых клиентов.

Но строительство тормозила наверняка не эта дискуссия в прессе, а отсутствие денег. Случались многомесячные паузы, и за забором тогда наступало затишье, скорее тревожное для горожан, чем желанное; замки на больших воротах успевали покрыться ржавчиной, сторожа скучали на своих дежурствах, в народе начинали бродить слухи, что казино строить все-таки запретили и теперь наверху решают, сносить ли здание или же приспособить его под что-нибудь дельное - под художественную школу, например, которая сейчас ютится в двухэтажном бараке возле заброшенной кочегарки, а может, перевести сюда музей...

Но вот отпирались ворота, веселели сторожа-охранники, сновали туда-сюда груженные кирпичом, цементом, мрамором "КамАЗы" и "ЗИЛы", головы прохожих снова раскалывались от трескотни отбойных молотков, компрессоров, гула и скрипа, криков строителей.

И наконец-то эпопея, похоже, завершена. Забор исчез, над входом дугой висит, блещет в солнечных лучах стеклянная надпись "Ватерлоо". Со дня на день открытие ожидается.

А вот и кинотеатр "Ровесник"... Ирина замедлила шаг...

В их городе три кинотеатра. Один - "Дружба" - в новом микрорайоне, а два других - "Художественный" и "Ровесник", почти в центре, недалеко друг от друга.

Раньше у них были разные функции. В "Художественном" показывали фильмы для взрослых, а в "Ровеснике" - для юношества, мультики, и почему-то, как теперь вспоминается, почти бесперывно, "Война и мир" в течение четырех дней (в день по серии), с примечанием на афише: "В рамках изучения классической русской литературы". Может быть, люди из гороно были уверены, что школьник, не осилив огромного произведения, хоть таким образом познакомится с основными сюжетными линиями, главными героями, или просто у кинотеатра была своя копия, вот и крутили...

В последние годы разницы между этими кинотеатрами не стало. И в "Художественном", и в "Ровеснике" шли теперь одинаково зрелищные боевики, катастрофы, триллеры, мелодрамы; впрочем, сборы, кажется, получались мизерные - народ перестал проводить вечера в кинотеатрах. Пришлось ставить в фойе бильярд, игровые автоматы, организовывать кафе, сдавать часть помещения под магазинчики...

В этой ситуации удивительно, что дирекция "Ровесника" сохранила в штате должность художника, тем более все новые фильмы сопровождались теперь целым набором разнокалиберных цветных и черно-белых афиш на глянцевой финской бумаге с самыми увлекательными кадрами... Зачем, казалось бы, художник, который малюет гуашью то же самое на щитах из грубого холста? Но, наверное, в этом есть свой расчет - надежда на любовь людей к традиции: вот, мол, привыкли, проходя мимо, бросать взгляд на щиты и вдруг возьмут да вспомнят, как стояли в очередях на "Покаяние" или "Маленькую Веру", расчувствуются, купят билет на сегодняшний вечерний сеанс. Решат тряхнуть стариной.