Валентина Соловьева - Ничего страшного

Пришли три индейца. Один бросил в меня камень, другой укусил за руку, а третий расхохотался прямо в лицо. Я сначала испугалась, а потом сообразила, что это сон, и погналась за ними. Бегу и думаю: интересно, индейцы это или, может быть, индийцы? Если индейцы, то они вроде бы вымерли, а с индийцами у нас, кажется, хорошие международные отношения, так что в конфликт вступать не стоит. “Ладно, — подумала я, — пусть тогда это будут китайцы”. И проснулась. А проснувшись, вспомнила, что с китайцами у нас тоже отношения вроде бы наладились в последнее время.

Вообще, в этой международной обстановке сам черт ногу сломит, так что не стоит ее усугублять. Пусть это так и будут индейцы, — решила я. Раз они уже вымерли, то им все равно.

И снова заснула.

А индейцы только этого и дожидались. Все трое — тут как тут. Только на этот раз они оказались совершенно голые, чтобы меня окончательно запутать. Я так и не разобралась — индейцы это или не индейцы, потому что они неожиданно выразили настойчивое желание заняться со мной любовью. Я сначала хотела возмутиться, а потом подумала, что раз это сон, то какая разница. И не стала просыпаться. Они имели меня по очереди самыми разнообразными способами, но мне это не доставляло никакого удовольствия. Я спросила: “Зачем вы это делаете?” “Для разрядки международной напряженности”, - ответили они. “А-а”, - уважительно сказала я.

Это же ужас просто, до чего я аполитична! Даже в такой ответственный исторический момент не смогла проявить никакой гражданской активности. Люди изо всех сил борются за мир и разоружение, а я лежу, как бревно с ушами. Даже не дала им возможности закончить свою историческую миссию…

Я открыла глаза и обнаружила, что нахожусь на чужом диване в чужой квартире. Но, что характерно, вполне одетая. В этом я первым делом постаралась убедиться. Когда просыпаешься и не можешь сразу вспомнить, где ты и как сюда попала, это всегда подозрительно. С точки зрения падения нравов.

Впрочем, я тут же вспомнила, что накануне была с Люськой, и немедленно успокоилась. Люська у нас серьезная, положительная, она ничего такого не допустит. А лежу я, по всей видимости, на Люськином диване, в Люськиной квартире, где она живет со своим молодым мужем Гришуней. Гришка сейчас в командировке, он только через месяц должен вернуться, а я вчера без всякого предупреждения заявилась к ней в гости со своим новым знакомым, Юра его зовут, и Люська была очень недовольна, а так как она хорошо воспитана, то ничем не выразила своего неудовольствия, а наоборот сказала: “Проходите, пожалуйста”. И мы вошли, потому что на улице дождь, и нам надоело просто так болтаться по улицам. Люська предложила нам чаю с сухарями — больше ничего у нее не было. Когда Гришуня уезжает, она немедленно садится на диету. Не ради фигуры — с этим у нее и так все в порядке, а чисто из экономических соображений. Разгрузочные дни для семейного бюджета устраивает.

Тогда Юра сказал, что он сейчас что-нибудь к чаю организует. Деликатная Люська закудахтала: “Ну что вы, что вы, зачем, не надо…” “Надо!” — твердо сказал Юра, взял Люськин зонтик, сумку и пошел в магазин.

“Кто это такой?” — спросила Люська. “Да так… — пожала я плечами, — Хороший парень”. “У тебя все хорошие”, - сердито сказала Люська. “Не все!” — заупрямилась я. “Все!” — настаивала Люська и что-то там такое начала брюзжать насчет моего легкомыслия и неразборчивости в знакомствах и что какое я имела право приводить к ней неизвестно кого, когда у нее муж в командировке. Тогда я обиделась и сказала, что я, между прочим, могу и уйти. Хоть сейчас. “Нет уж, — поджала губы Люська, — теперь сиди. Что я с ним буду делать, когда он вернется?” Что хочешь, — гордо ответила я, — Можешь ему вообще двери не открывать…” “Так нельзя, — неуверенно возразила Люська, — в какое положение ты меня ставишь? Нет, я так не могу…” Я надменно пожала плечами — а мне-то что? Твои проблемы… “Ладно, — вздохнула Люська, — Пусть посидит. Только недолго…” “А вдруг он захочет у тебя переночевать?” — сделала я страшные глаза. “Дура!” — вспыхнула Люська. Таких шуток она категорически не понимает…

Мы с ней еще немного поругались, потом помирились, и она принялась мне зачитывать избранные места из последнего Гришуниного письма, при этом смущенно поглядывала на меня и краснела, как пятнадцатилетняя девочка. Потом мы разглядывали их свадебные фотографии, и я откровенно подхалимским тоном восхищалась: “Ах, какое у тебя платье! Ах, как вы эффектно смотритесь вместе! Классного ты себе мужика оторвала…” Но платье было действительно ничего. И смотрятся они оба эффектно, что там говорить… А Люська таинственно улыбалась, и я, разумеется, не могла не понимать, как глубоко ей неприятно, что вот сейчас придет этот Юра, и нужно будет болтать с ним о чем-то постороннем, о каких-то сущих пустяках, в то время как единственно достойным предметом разговора является ее обожаемый Гришуня, а все остальное не имеет решительно никакого смысла.

Но вот раздался звонок в дверь и пришел Юра, а с ним два приятеля — Шура и Миша, он их, должно быть, снизу по телефону высвистал. Так себе ребята, ничего сверхъестественного. Юра из них самый интересный. Шура вообще какой-то серый, незначительный, а Миша лысоват и не в меру упитан.

— Гостей принимаете? — весело спросил Юра.

Люська как-то растерялась, испуганно покосилась на меня. А я что? Для меня и для самой это полная неожиданность. Стоим, как две дуры, глазами моргаем.

— Молчание — знак согласия, — засмеялся Юра. — Будем знакомиться.

Ну, познакомились с перепугу.

— Где тут разгрузиться? — спрашивает Шура.

Юра, как хозяин, повел их на кухню. Люська делает мне страшное лицо. Я умоляюще смотрю на нее. Она мне грозит кулаком. Я развожу руками. Немая сцена.

Тащимся на кухню. А там уже работа кипит во всю. Миша колбасу кромсает, Шура бутылки открывает, Юра торт кроит.

— Вот что, — дрожащим от волнения голоском говорит Люська. — Предупреждаю: я в этом никакого участия принимать не собираюсь!

Юра поднял голову и внимательно посмотрел на нее.

— Это намек? — спросил он.

— Понимайте, как хотите! — храбро ответила Люська.

Ребята переглянулись.

— Ладно, девчонки, примиряюще сказал Юра, — не обижайтесь. Раз хозяйка против, мы сейчас уйдем. Свет, ты с нами? — это он мне.

Я нерешительно взглянула на Люську и помотала головой.

— Жаль, — вздохнул Юра, — не судьба, значит…

И тут Люське вдруг стало стыдно за свою суровость и принципиальность, и она запинаясь пролепетала, что, в общем-то их никто не гонит и они вполне могут съесть принесенные с собой продукты и даже выпить по чашечке чая…