Валентина Соловьева - Ничего страшного

Люська, несмотря на свое аморфное состояние, что-то почувствовала, она обеспокоено взглянула на меня и прошептала:” Не смотри”.

— Я и не смотрю, — равнодушно сказала я, — больно надо…

Первое время я заходила к Люське почти каждый день после работы, даже, кажется, изрядно надоела ей. А уж когда Гришка вернулся, мои визиты стали и вовсе неуместными. Да и мне смотреть на этих влюбленных голубков было, честно говоря, скучновато. Семейные идиллии — не мой жанр.

В общем, убедившись, что она действительно ничего не помнит и не собирается пилить вены тупым ножом и топиться в стакане с томатным соком, я вполне успокоилась.

В конце концов, это еще не самое страшное. Тем более, что она действительно ничего не помнит.

Она ничего не помнит, я ничего никому не скажу, а те ублюдки и подавно не заинтересованы в утечке информации. Судя по тому, как они тщательно заметали следы, вечера воспоминаний не входят в их дальнейшие планы. Никто ничего не узнает. Это главное. Значит, все нормально.

И я решила уделить некоторое внимание личной жизни, изрядно подзапущенной за последнее время. Тут у меня как раз кое-что наметилось в этом смысле. Один довольно симпатичный аспирант. Костя. Правда, разведенный. Но с серьезными намерениями. Правда, жил он в общежитии в комнате на двоих. Но зато у него была своя собственная палатка. И мы с ним очень увлеклись рыбной ловлей. Это было так романтично — лес, озеро, розовый закат, булькающая на костре уха. Мы купались голыми перед сном, а потом забирались вдвоем в один спальный мешок и … Ну, ладно. Что об этом вспоминать. Все это было давно и неправда. Но он действительно собирался на мне жениться. И говорил, что любит. Врал, наверное…

Однажды я выбрала свободный вечер и забежала к Люське. Она была одна, и я сразу поняла — что-то случилось.

— С Гришкой поругалась? — спросила я.

Она вяло пожала плечами.

— Поругалась, — укоризненно сказала я. — Из-за чего?

Она молчала, опустив голову.

— Ну, давай, рассказывай! — потребовала я. — Небось из-за ерунды?

Она вскинула голову и глаза ее стали выпуклыми от слез.

— Я беременная, — сказала она.

— Так это же хорошо! — не очень искренне сказала я. Не знаю, почему, но я сразу почувствовала недоброе.

Кстати, выглядела Люська ужасно — лицо землистое, вся в каких-то пятнах.

— И какой срок? — поинтересовалась я.

— Поставили двадцать четыре недели, — сказала она, — но это неправильно. Ведь Гриша только в конце апреля вернулся, — значит, никак не может быть больше двадцати… Но это ничего, пускай, это даже хорошо, потому что раньше в декрет отпустят. Только…

— Что еще? — смотрела я на нее с ужасом. Неужели она совсем ничего не понимает? Неужели она такая дура?…

— Понимаешь, — пролепетала Люська, — у меня обнаружили болезнь…

— Какую? — заорала я. — Какую болезнь у тебя обнаружили?

— Венерическую, — опустив глаза, выдохнула она.

— О, господи, — я стиснула голову руками, впилась ногтями в кожу. Господи! Господи! За что?…

У Люськи задергались губы, слезы хлынули потоками.

Она ревела, как маленькая, некрасиво кривя рот, часто-часто моргала глазами, шмыгала носом.

— Как он мог? — ей не хватало воздуха, голос прерывался. — Как он мог?

— Что? — непонимающе уставилась я на нее.

— Он писал мне такие письма! А сам… а сам… в это время…

Дошло! Она думает, что это он ее заразил. Ну и ну…

— Так, — сказала я, — так. Понятно. Но ты хоть выяснила у него, как это могло случиться?

Она скорбно поджала губы.

— Ничего я не собираюсь выяснять! Меня не интересуют подробности.

— Люся! — внушительно сказала я. — Так нельзя, Люся! Ты должна с ним поговорить.

— О чем говорить? — снова заревела она. — О чем? Он трус! Он даже не сознается! Он говорит, что ничего не было. Подлец!

— А может, и правда ничего не было? — осторожно сказала я.

— Да-а? А как же тогда?… Как?

— Ну, — махнула я рукой, — есть тысяча способов. Через посуду, через полотенце… В бане. Да мало ли…

Люська перестала плакать. Она посмотрела на меня с надеждой.

— Правда?

— Конечно! Он же в командировке был. В поезде, в гостинице — знаешь, какая там антисанитария! Ужас!

Она такая доверчивая, Люська, аж до неприличия.

— Ой! — воскликнула она, прижимая ладони к пылающим щекам. — А я на него так набросилась, так набросилась…

— Вот! — назидательно сказала я. — Видишь? Кстати, аналогичный случай был с одной моей знакомой, ты ее не знаешь. Нашла у себя лобковых вшей. А муж в командировке был. Возвращается, только порог переступает, она, ничего не объясняя, ему в морду — бац! Он на дыбы — в чем дело? Она: “Сам знаешь!” Слезы, вопли. А он ничего не понимает. “Сейчас, — говорит, — все поймешь”. Потащила его к врачу знакомому. Объяснила ситуацию. Тот осмотрел мужа и говорит: “Знаешь, Галя, а у него ничего нет”. Она так и села. Тут мужик на нее с кулаками: “Говори, где подцепила? С кем была?” Врач их успокаивает: “Подождите, не горячитесь. Давайте спокойно разберемся. В баню ходила?” “Нет”. “Чужим бельем пользовалась?” “Никогда”. “Может быть, купалась в непроточных водоемах?” “В бассейн ходила, — отвечает она, а больше никуда”. Ага! Взяли пробу воды из бассейна, а там кишмя кишат… Откуда? Бассейн закрытый, ведомственный. Всех, кто туда ходит, проверяют от и до. Стали выяснять и выяснили: оказалось, что сторож, студент, туда по ночам приятелей своих запускал с девчонками. Вот так!

Люська выслушала эту историю без особого интереса. Озабоченно хмурилась, вздыхала.

— Гришка-то где сейчас? — спросила я.

— Не знаю… Я его выгнала.

— Молодец, — похвалила я. — Лучше ты ничего не смогла придумать. Значит так, дорогая. Вытри слезы, умойся, приведи себя в порядок. Я пошла его разыскивать.

— Подожди! — испугалась она. — А что ты ему скажешь?

— Что надо, то и скажу!

На самом деле я не знала, что говорить. Ведь он-то, наверное, не такой дурак, как Люська. Ведь он-то, может, уже и сообразил кое-что. Прикинул. Сопоставил…

— И давно ты его выгнала?

— Около месяца назад. Когда мне сказали в больнице, я прямо сама не своя была. Главное, срок уже большой, аборт делать отказались. Правда, мне сказали, что это ничего, на ребенке не должно отразиться… А вдруг? Я не хочу этого ребенка! Не хочу! Я боюсь. Ну, что мне делать?

Что ж тут сделаешь?

— Успокойся, — это единственное, что я могла сказать. — Тебе вредно волноваться…

Гришку я нашла довольно быстро, в тот же вечер. Позвонила нескольким его приятелям по списку, который мне дала Люська. На одном телефоне он сам и обнаружился — приятель в отпуск уехал, а Гришка там квартиру пасет и цветы поливает.

— Привет! — бодро говорю я. — Это Света. Нам надо поговорить.

— О чем? — сухо спрашивает он.