Роман Сенчин - Ничего страшного

Ирина с досадой, почти злобой подумала о папе. Такой ведь мужчина, и нашел себе в жены какую-то уточку. И она вот тоже уточкой получилась... Глядя сейчас на Маринку, краем глаза успевала заметить, как проходящие мимо поворачивают лица в их сторону. Но видят не ее, а только эту бесшабашную, бог знает с кем только не погулявшую, зато приятную, точно яркий, сочный плод, Маринку Журавлеву.

- Ну, рассказывай, как дела твои, как жизнь вообще, - повела она Ирину по тротуару.

Ирина оглянулась на остановку, где в ожидании автобуса толклись десятка три уставших под конец дня людей, и, не сопротивляясь, пошла рядом с бывшей одноклассницей.

- Да как... - пожала плечами. - Работаю, сыну скоро четыре...

- У тебя сын? - обрадовалась и удивилась Маринка. - Молоде-ец! Как зовут?

- Павлик.

- Четыре года - самый прекрасный возраст. Дети лет до шести подарок...

- Хм. А потом?

- Потом другое... Моей-то принцессе десять. Я ее и дочерью уже не считаю. То ли сестра, то ли подружка...

Теперь удивилась Ирина:

- Дочь... Даже и не думала, что у тебя... - Она чуть было не сказала "могут быть дети", но в последний момент выразилась мягче: - Дочка есть.

- Как же, десять лет вот-вот. В июле исполнится... Только тогда оклемалась немного после аварии, и живот обозначился. Феликс оставил память... - В Маринкином курлыканье послышалась грусть. - Да-а, потрепыхалась я тогда. С матерью у меня ведь лет с пятнадцати отношений почти не было, у Феликса жили. А тут его родственнички еще до похорон все мои вещи выкинули. Прямо на свалку, говорят, вынесли... Мать ко мне один раз только приходила в больницу. "Что, дошлялась?" - и вышла сразу. Даже в тот момент не простила. Да я и сама, Ириш, виновата - доводила ее, дура, постоянно... Тетке по отцу спасибо. Сидела со мной, кормила. После отца я у нее одна из родни осталась. Отец ведь мой тоже в аварии погиб, я еще маленькой была совсем. Да-а, судьба вот...

По привычке, наверное, Маринка шла быстро, далеко вперед выбрасывая прямые от бедра ноги; каблучки резко и громко стучали по асфальту, точно торопили, задавали ритм. Ирина еле успевала за ней, путаясь в полах своего плаща, не думая, куда и зачем идет вместе с этой чужой, почти и незнакомой женщиной. Зачем слушает ее курлыканье.

- Тетка меня и после больницы к себе взяла. Хотя... У них с мужем избенка трехоконная на болоте, он - алкаш конченый... А тут еще, представь, беременная. Ни работы, ни жилья, ни вещей никаких. Постоянно таблетки, на ноге этот аппарат Елизарова. Боли знаешь какие были!.. Мне еще в больнице посоветовали аборт сделать. Предупредили, что или сама загнусь, или ребенок будет неполноценный. Одно из двух, а скорей всего, и то и другое...

- Да уж, - отозвалась Ирина, чувствуя сострадание, обычное сострадание, какое испытывала всегда, когда слышала подобные истории. - И как, решилась?

- А что делать... Тем более я так тогда Феликса ведь любила... Главное не родить было, а выносить хотя бы до семи месяцев. Потом кесарево сечение там... Ну, понимаешь... Но нормально в итоге все получилось. Все-таки семнадцать лет - как на собаке зажило. Аппарат только сняли, и снова стала летать... Однажды иду, останавливаются "Жигули". Выскакивает Миха, феликсовский дружок. Он старше его, они вместе в кэпэзэ как-то сидели, потом иногда встречались... Ну, разговорились, он, оказывается, на феликсовских похоронах был, рассказал, как там было... Я ему о своем рассказала. Он меня, в общем, в кафе пригласил, посидели...

Как-то быстро и незаметно оказались в центре. Возле "Ватерлоо" редкое теперь для города оживление - милиционеры устанавливают ограждения перед ступенями, рядом кучкуется народ, разматывают кабели телевизионщики...

- А-а, сегодня же открытие! - воскликнула вдруг Маринка радостно, почти счастливо.

Ирина не поняла:

- Какое открытие?

- Да вот казино открывается наконец-то. В шесть. - Она вскинула руку, глянула на крохотные золотые, кажется, часики. - Через... почти через три часа. Может, посмотрим? Салют, я читала, будет, и вход свободный.

- Нет-нет, извини! - поспешно, испуганно ответила Ирина. - Сына из садика надо забрать. Мама сегодня допоздна работает... - Но в душе против воли уже боролась между тем, чтоб ехать домой и остаться.

- А у вас в садике дежурная группа есть?

- Дежурная?..

- Ну, ночная?

- М-м, вроде да. Но я не знаю, никогда не оставляли.

- Один-то раз можно, наверно...

Они также быстро шли дальше. Ирина молчала. Чего-то ждала. А бывшая одноклассница, будто забыв про "Ватерлоо", курлыкала дальше, мгновенно меняя интонацию с радостной на печальную:

- В общем, Ир, взял он меня к себе. Миха. Я согласилась, конечно. А что оставалось?.. Да и само собой так получилось. У него квартира была двухкомнатная, своя, и я как вдова друга поселилась. А потом и спать стали... В-вот... Миха уже тогда делами серьезными занимался... Это ведь в девяносто втором было, рынки только начались, и сразу эти рэкетиры бесбашенные появились, а Миха торгашей охранял. Неофициально, конечно... У него бригада была, брали кое-какой налог с каждого контейнера, с палаток, а те зато жили спокойно. Ну, крыша, в общем... Три года почти мы с ним прожили. Как супруги. - Маринка невесело улыбнулась. - Все было отлично... Отлично... Он быстро раскручивался. Бензин продавал, сигареты. Пивзавод хотел приватизировать. Из-за него, наверно, и застрелили...

- Застрелили? - переспросила Ирина и почувствовала себя персонажем какой-то криминальной передачи; даже поозиралась - не следят ли, не снимают ли их на камеру...

- В девяносто пятом... перед самым Новым годом... - Маринка говорила с трудом и шаг сбавила. - Врагов-то у него хоть отбавляй было... конкурентов то есть... Был бы он жив сейчас, всех бы здесь шеренгами строил... Может, зайдем? - вдруг оживилась она, кивнула в сторону бара "Корона", - по коктейльчику выпьем? И позвоним заодно.

"Куда позвоним?" - хотела спросить Ирина, а вместо этого послушно и молча повернула вслед за Маринкой к "Короне".

Они обогнули стоящую у входа черную иномарку. Обернувшись, Ирина увидела Дмитрия Павловича Стахеева. Он вслед за кем-то забирался в машину... Мягко хлопнула дверца, и машина побежала по улице...

- На таком "БМВ" тоже бы сейчас рассекал, - как-то злобно кивнула вслед ей Маринка. - Да кого... Миха себе такую б пригнал - все бы попадали.

Ирина, усмехнувшись, кивнула.

Вошли в бар, сели за столик, освещенный толстой, под стеклянным колпаком, свечой. Маринка тут же поманила юношу в белой рубашке жестом хозяйки. Тот, подхватив со стойки папочку, подошел.

- Меню, пожалуйста.

- Две "Отвертки", - ответила Маринка, перекладывая папочку на край стола, - и телефон.

Юноша удалился. Маринка достала из сумочки сигареты "Кэмэл", зажигалку.

- Ты номер садика помнишь?

- Тридцать шестой.