Владимир Орлов - КАМЕРГЕРСКИЙ ПЕРЕУЛОК

Время посещения «Аргентум хабар» в открытке не было назначено. Так, вообще приходите, когда получится. Раз уж судьбой уготовано вам поливать кактусы. А Соломатина, несомненно, будто бы принуждало нечто к интересу к кактусам. Одна из приятельниц посоветовала ему посмотреть замечательную коллекцию кактусов в Ботаническом саду, в бывшей оранжерее Геринга. В выходной он выбрался в Сад, из Оранжереи вышел очумевший, с головной болью. Кактусов сидело там две тысячи видов, и все особи были со своими рожами и натурами, и все будто бы глазели на Соломатина. А он пытался выявить сущность каждой живой колючести (впрочем, иные кактусы были и волосатые), оттого и вышел из теплот подстеклянья с головной болью. Двум особям он дал имена. Разъяснять себе причин интереса к кактусам Соломатин не стал.

В Столешников Соломатин отправился вечером. Опять будто бы ироническим наблюдателем. Но ожидал развлечений. Возможно, желал реваншем возместить свои растяпства первого сюда прихода. Столешников, как и всегда в последние годы, был мертвым, пустым, и серой мрачностью Соломатина предупреждал. О чем? Соломатину было наплевать - о чем. Охранник взглянул на открытку, оценил персональный номер участника финала и впустил Соломатина в «Аргентум хабар». В недрах «Хабара» было почти безлюдно, лампочки горели, похоже, в тридцать свечей. Соломатин сунул руку в карман куртки, обнаружил там три десятки; ну и правильно, ну и молодец. Если и выманят их (или ограбят), то лишат всего лишь кружки пива. Выглядело все вокруг зловещим. Прошлое собрание мошенников и простофиль казалось чуть ли не праздником. Чуть ли не Венским балом в Гостином дворе с пением тенора Амольфини и белым выходом отобранных невест. Какие уж тут могли возникнуть развлечения? И главное, пропадала надежда увидеть (или уловить) плута Ардальона Полосухина.

– Вы к нам со вторым предварительным взносом? - услышал Соломатин.

В углу помещения открылось окошко то ли дежурного администратора, то ли театрального кассира, и лампочка поярче потолочных осветила мерзкую рожу сборщика взносов. «Башка, как у лысого кактуса, - сообразил Соломатин. - А у ног, небось, Калашников с глушителем…»

– С каким вторым взносом? - удивился Соломатин. - Я, видимо, не туда попал. Я шел в магазин радиоэлектронники. Вынужден купить картридж.

– Да нет, милейший Андрей Антонович, вы шли именно сюда! - раздалось незамедлительно.

Лампочка над рожей погасла, тонированная задвижка тут же закрыла окошко кассы.

А перед Соломатиным, возможно, пройдя сквозь стену, возникла памятная ему распорядительница приема призеров «Аргентум хабар» Голубева-Соколова. Тогда, да еще и в костюме строгой британской дамы, умеющей править морями, она показалась ему тридцатипятилетней. Теперь же она помолодела, стала, пусть и была в теле, воздушной и лирико-отзывчивой, глаза ее светились, но будто бы свечением полной луны, она протянула Соломатину руки с карандашными (по длине) пальцами, ладонями вниз, словно бы разрешая ему поцеловать их или же предлагая, взявшись за руки, совершить то ли танец, то ли торжественный проход.

– Но я, вижу, тут не вовремя, - хмуро сказал Соломатин, руки свои отведя за спину. - Я… Извините, не знаю, как к вам обращаться…

– Меня зовут Юнона Васильевна.

– Я, Юнона Васильевна, зайду к вам в более подходящее время. Когда здесь бывают и другие участники финала?

– Отчего же, и теперь время подходящее. Мы виноваты, что не указали часы для наиблагоприятного посещения. Но если взнос при вас… Или вы хотели увидеть еще кого-то?

– Взнос, увы, не при мне. Я зашел узнать, какова его сумма. И мне, действительно, хотелось кое-кого здесь увидеть…

– Я, стало быть, не в счет? - грустно улыбнулась Юнона Васильевна.

– Юнона Васильевна, вы само совершенство, мечта и прочее…

– Зовите меня просто Нонна…

– Не смею, - сказал Соломатин. - До этого не дошло… Но надеюсь… А увидеть я хотел…

– Я знаю, кого. Возможно, что и двоих.

– Хотя бы и одного. В прошлый раз он заходил в валенках с галошами.

– Я не помню такого. В валенках с галошами? Нет, не помню.

– Все вы помните. Его зовут Ардальон Полосухин. И это вы напустили его на меня.

– Никто на вас никого не напускал. У вас преувеличение смысла вашей личности. Вы принесли взнос и, прошу вас, для собственной пользы внесите его, - Юнона Васильевна говорила сердито.

– Какова сумма?

– В два раза больше первой. Всего лишь пятьсот девяносто четыре рубля.

– У меня в карманах тридцать рублей, - рассмеялся Соломатин. - Я предусмотрительный.

– Напрасно вы приписываете нам знакомство с неким Ардальоном Полосухиным, - Юнона Васильевна была как будто бы расстроена. - Что же касается вашей предусмотрительности, то, действительно, в вашей куртке тридцать рублей. Но если вы опустите руку в правый карман брюк, вы обнаружите там три бумажки. Вы забыли о них. В последние месяцы вы неплохо зарабатываете.

Вовсе не хотел Соломатин исполнять просьбу (или указание) распорядительницы Голубевой-Соколовой, просто Нонны, но рука его - и Соломатин уже осознавал, что не по его воле, - нырнула в карман джинсов и извлекла оттуда три бумажки - стодолларовую, пятисотрублевую и сотенную.

– Рада вашим удачам в делах! - улыбнулась Юнона Васильевна.

Улыбка ее была улыбкой обольстительницы. Благоухание, исходившее от Юноны Васильевны, ощутимое Соломатиным и прежде, но не волновавшее его, это было знакомое благоухание ухоженной женщины, теперь же стало терпким и плотным. Соломатин находился будто бы в желе из благовоний, достойных тела Клеопатры, он был одурманен, себе не хозяин, хотел отступить от Нонны пусть бы и на шаг, но шагнул к ней. «Бежать, бежать! - кричало в нем. - Ардальон тогда унесся от здешних чар!».

– А еще более я рада, - сказала Юнона Васильевна, - что вы, Андрей Антонович, пожелали произвести второй взнос.

Окно в стене, уже знакомое Соломатину, открылось и высветилось. «Сейчас я увижу наглую рожу, - подумал Соломатин, - чары развеются, и я унесу ноги».

– Вы ведь и еще кого-то желали здесь встретить… - продолжая улыбаться, Юнона Васильевна указала на оконце.

Вместо мерзкой рожи сборщика взносов Соломатин увидел племянницу Павла Степановича Каморзина Елизавету, по паспорту - Бушминову.

«Отличница» Елизавета была нынче лучезарная.

– Андрюша, - произнесла Елизавета, - как мило с вашей стороны… Я сразу поняла, что вы человек ответственный и обязательный… Не каждый из участников Финала расщедрился на второй взнос…

– Лизанька, - покачала головой Юнона Васильевна, - не думаю, что Андрею Антоновичу интересны эти сведения. У него свой выбор и свой маневр. Впрочем, я на время покину вас…

А Соломатин уже стоял вблизи Лизаньки с готовностью протянуть ей угаданные Юноной Васильевной три бумажки.