Евгений Попов - Прекрасность жизни

А он в ответ улыбнулся, хмыкнул в густые рыжие усы и сказал задумчиво:

- Вы не подумайте, конечно, чего другого, гражданин, но я ведь вас совсем совершенно не знаю, кто вы есть, несмотря на ваши прекрасные документы. А не пью я с вами потому, что вполне возможно, вы и неплохой человек, но вот я однажды выпил с одним неизвестным мне прорабом по фамилии Усопших, и вот уже двадцать лет никому не верю.

- Двадцать лет! Это много! - вскричал я.

- Да, двадцать лет,- кивнул мой собеседник.- Я тогда был кудряв, молод, хорош собой. И сидел в таком же вот ресторане, но аэропорта поселка Селезнево. Ко мне подсел прораб Усопших и предложил мне выпить. Мы выпили. Он предложил мне выпить еще, но я отказался, объяснив, что не имею для этого активных денег, что все мелкие суммы мои предназначены для добирания до громадной стройки, где я хочу строить свою рабочую биографию согласно прекрасности жизни. Тогда прораб заявил, что все - ерунда, что я настоящий парень, и мы стали пить за его счет.

- А проснулся я наутро под забором,- продолжил мой собеседник, поковыряв вилкой в сером шницеле.- Благо, что было тепло ночью, а то бы я, наверное, еще тогда ушел из жизни. Я сначала ничего не мог понять и думал, что запах этот потому, что рядом какая-нибудь сточная канава и валяется падаль. И я пошел по теневой стороне города, ибо началась страшная жара, и я всех прохожих спрашивал, где находится бюро по оргнабору рабочих, но все прохожие зажимали носы и бежали прочь. Я тогда сел в автобус и говорю какому-то мужику:

- Мужик, а мужик, дай мне шесть копеек заплатить.

А тот ко мне принюхался и гаркнул:

- А ну пошел отсюда, гаунюк!

И меня выкинули из автобуса. И только очнувшись на земле, я понял, какая со мной случилась беда.

- Это какая же беда? - спросил я.

- Да неужели непонятно? - просто и грустно сказал мой собеседник Беда та, что я, выпив с незнакомым прорабом Усопших, обделался и упал под забор, около которого и проснулся.

- Ну и что дальше?

- Дальше то что я метался по городу, по июльской жаре, и меня отовсюду гнали. Я зашел в кафетерий скушать булочку - меня выгнали из кафетерия, я зашел узнать, чтоб мне в конце концов кого-нибудь найти или куда-нибудь уехать, а меня выгнали и оттуда. Я ходил везде, и меня... отовсюду везде меня гнали.

- Отовсюду?

- Отовсюду.

- Все?

- Все. И только вода приняла меня.

- Так вы что же это? Топились?

- Да. Я хотел утопиться,- вздохнув, признался человек.- Там течет такая речка Пуиг, и я добрался до нее топиться. Но лишь только река приняла меня, и я отплыл, и я погрузился, как я почувствовал, что невыразимое блаженство охватывает меня, смывая дерьмо с тела и скверну с души. И я раздумал топиться. Я вымылся, как дельфин, выполоскал штаны, трусы, носки и майку. И до самого вечера сушил их на прибрежных камнях. Потом я пошел и завербовался в Речной Флот матросом. Я теперь служу матросом, потому что я люблю воду и готов на нее молиться, потому что она спасла меня. И я не верю никому. Я не верю начальству, я не верю вам, я не верю своей бабе, правительству, церковнику-сектанту Хожаеву я не верю, который звал меня в ихнюю секту, узнав эту историю. А я верю только в воду и в себя. И вы уж извините, пожалуйста, не серчайте на меня, товарищ, а только я с вами пить не стану.

Я засмеялся, закрутил головой:

- Ну что ж, тогда давайте маленько выпьем по отдельности. Я вам налью?

- Это, пожалуй, можно,- подумав, согласился человек.

Я ему и плеснул. Он поднял граненый стакан. Мы долго смотрели друг на друга и улыбались.

А на банкетных столах уже вовсю шумели профсоюзные именины. Хрустели яблоки, стучали ножи, скрипели вилки, звенели бокалы.

- Поактивней, поактивнее, товарищи! - кричал давешний строгий мужчина в черном пиджаке. И вдруг скомандовал: - А ну, разом, за-пе-вай, товарищи!

Они и грянули на всю Сибирь:

С чего начинается Родина,

С картинки в твоем букваре...

Мощная эта песня, расталкивая сизый табачный дым, вырывалась из накуренного помещения К-ского аэропорта, плыла туда и сюда, ширилась, крепла, росла, стлалась холодной поземкой по апрельской стране, и вот смотрите-ка чудо! - достигла, наконец, и ваших ушей.

Родные просторы - прекрасны!

Как хочешь, тот пыл назови,

Но все мы, конечно, пристрастны

В своей бесконечной любви.

Священна привязанность эта!

И даже отеческий дым,

Не то что избыточность света

Вовек пребывает - родным.

С ревнивой заботою граждан

Вчера, и сегодня, и впредь

Клочок нашей Родины

каждый

Готовы мы сердцем согреть.

Л. ЩИПАХИНА

В какой-то конторе,

А может быть, тресте,

Как прежде сказали б

В "присутственном месте",

Довольно давно

На втором этаже

Служил зампомзамом

Поручик Киже.

М. РАСКАТОВ

Я был подобен скучному докладу,

Когда нежданно в лунной

полумгле

Явилась ты унять мою

досаду

И тень развеять на моем

челе.

Р. ГАМЗАТОВ

Там, где лад,- там и клад.

А без лада - разлад. А не

песня.

Я не нажил палат.

Мой дворец - это Красная

Пресня.

С. ОСТРОВОЙ

Вдали от станции, в глубинке

По окна снега намело.

Оно знакомо до былинки,

Родное отчее село.

Ю. МЕЛЬНИКОВ

Только вы позабыли

На Эльбе свиданье,

Поцелуи и слезы,

Ладонь на ладони...

Слышишь, Джонни,

Бейрутских детишек

Рыданье?

То сжигают их

Ваши союзнички,

Джонни...

Ю. ДРУНИНА

Когда в стихах

я славлю

ветер синий

И броскую по-вешнему

зарю,

То в этот миг не только о

России,

А обо всей Отчизне говорю.

М. БОРИСОВ

Родная природа не любит

сравнений впрямую.

Р. КАЗАКОВА

Дорога моя нелегка на

подъеме,

в работе своей не просил

передышки.

Но где бы я ни был,

грустил лишь о доме,

и билось в груди моей

сердце мальчишки.

Л. ХРИЛЕВ

Ты ждешь подачки от

судьбы

Как от владычицы?

Напрасно.

Кто записал себя в рабы,

Терпи покорно и безгласно.

Н. ГРИБАЧЕВ

Когда-нибудь, пожалуй,

Я жизнь начну сначала,

Я жизнь начну сначала...

С. ГЕРШАНОВА

А где-то за перегрузками,

на самой

орбите

крутой,

гуляет улыбка русская

с космической широтой!

Н. ЗИНОВЬЕВ

Тому, кто молод, в мае

не до сна...

А. КЕШОКОВ

То ли, солнце, людьми не

воспето!

Но небесного мало светила

Для того, чтоб горячего

света

Нам на всю путь-дорогу

хватило.

ПЕТРО РЕБРО

Эту площадь назвали

Красной

потому, что она красива,

получилась просто

прекрасной,

как столичного града диво.

Красота не стерлась веками,

а по свету ей суждено

толкованье, что

большевиками

имя красное ей дано.

Ф. ЧУЕВ

Как жизнь тебя ни

обожгла б,

чужой удаче не завидуй,

гляди на мир, не помня зла,