Иван Мележ - Дыхание грозы (Полесская хроника - 2)

- Кыштым, - помог с достоинством мальчишеский голос.

- Вот, Кыш-тым. Говорю, похоже "кыш-кыш". Далеко.

За горами Урал.

- Далеко.

- Ну вот... А страшно не страшно - что с того? Все равно не жить же одним тут. Он - там, мы - тут. И так уже год целый, считай, не виделись. Дети соскучились, и онг, пишет, скучает.

- А крыша там, хата есть какая?

- Барак, говорит, есть. Поживем, а там сколотим свою.

Он у меня не калека. Хозяин. И чтоб пить, как некоторые, - так не-ет. И курить, считай, не курит. Хозяин. Завод строит.

Дак и хату себе обстроит, может.

- Жалко было?

- Чего?

- Ну, родные места. Жизнь всю прожили. Родина. Батько, матка живы, может? ..

- Матка жива, а батько помер... Жалко, да только что с того? Родные не родные, а только если там лучше будет - дак и родные будут. Наших сколько уже в Сибирь переехало, и дальше, за Сибирь еще, говорят. И живут. Привыкли. Как на родине там.

- Весь Совецкий Союз - родина. Ето правда, - сказала Анисья.

- Я ж и говорю Рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше.

Апейка раскрыл глаза, посмотрел: женщина, румяная от духоты, с проседью, без платка, но в кожухе. Одной рукой прижимала к себе ребенка, другая лежала на головке девчурки, что сидела на мешке у ее колен; девчурка спала, положив русую головку на материны колени. Еще на одном мешке сидел мальчик - Игнат, недоспавшими, но внимательными глазами смотрел вокруг - стерег отцовское добро.

- Вы кто такой сам будете? - услышал вдруг Апейка.

Спрашивал его мужик справа, с плоским лицом, бородатый, в телячьей шапке.

- А почему это интересует вас?

- Да вот, не наборщик ли, случайно? - Мужик заметил недоумение на лице Апейки. - Ну, может, набираете людей куда-нибудь?

- А! Нет.

Вмешался, не сразу, другой, тоже бородатый, с острыми глазками:

- А откуда, издалека? - Он сидел на фанерном сундучке. Повозился, сел удобнее, разъяснил: - На заработки едем.

Дак вот и спрашиваем...

- Так вы ж, может, выбрали уже дорогу?

- Да так что и нет. В том и дело, что нет. - Он снова разъяснил: Летом в болоте под Оршей работы, говорят, не переработать, а теперь, зимою, - куда? ..

Тот, в телячьей шапке, помог ему:

- Надумали, поедем - попытаем. Без спросу сидя - все равно не найдешь.

Судя по тому, как сразу прилип к их разговору третий, в поддевке из шинели, их было трое. Апейка глянул испытующе, остро:

- А как же хозяйства? Побросали?

Телячья шапка кивнула неопределенно:

- Можно сказать, что и побросали...

- От твердого задания или от колхоза? - пошел Апейка напрямую.

- У меня было, - спокойно признался тот, что в телячьей шапке. - А у них - нет. Они - маломощные. Андрей, - кивнул он на молчаливого, - этот дак в колхозе уже был. Да и теперь в колхозе, можно сказать.

- И ему твердое - неправильно... - отозвался молчаливый, в поддевке. За то, что в колхоз отказался... "Посмотрю", - сказал...

- Чего ж вы из колхоза? - Апейка глянул на молчаливого.

Тот спрятал глаза, зло махнул рукой.

- Там колхоз такой, - взялся объяснять тот, что сидел на сундучке. Колхоз. Кони дохнут. Сеять нечем. Половина погнила, половину - потеряли, порастаскали. Работают - ворон ловят в поле. Поспит в борозде - "палочку" поставь.

Базар какой-то.

Апейка слова не успел сказать в ответ: подошел чуть не впритык бородатый в телячьей шапке, решительно, горячо дохнул:

- Ярощук спрашивает: "Пойдешь или нет?" - Он передохнул. - "Другие как кто, а я - нет. Не пойду!" - говорю. Ярощук: "Почему?!" - "Не уверен", - говорю. Тогда он, Ярощук: "Ты ч-что ж, не веришь советской власти?!" Да я сам не глупого батька дитя. "Советской власти, говорю, верю, а в колхозе - не уверен". Он, Ярощук, как услышал - позеленел от злости, что не его взяла. Что я упираюсь. И как бы еще надсмехаюсь над ним. Хотя какой там смех. За живое взяло: кричать хочется. И упрямство - как у норовистого коня. "Д-добре!" - говорит. Так говорит, что вижу: добра не будет. И правда - твердое задание мне! Влепил, да еще грозится: "Не оставишь кулацкие штучки - изолируем! Как опасный элемент!.." - Бородатый плюнул со злостью, подергал бороду дрожащей рукой. - Я выполнил все: подмел под метлу. Детей голодных оставил. Одолжил, чего не хватило.

А выполнил. - Оба его товарища кивали: все, как было, говорит. Тот же, в телячьей шапке, смотрел не видя. Жил воспоминанием. - Оно то правда, я г опасный, - произнес потом в раздумье. - Опасный, правда. Люди смотрят на меня. Как я - так и они. А только если разобраться, - он будто возразил кому-то, - так опасный элемент, по правде, не я, а тот колхоз. Он, такой колхоз, - самый опасный элемент!

- А кто ж виноват, что колхоз такой? - задело Апейку.

Он будто обвинял. Обвинял строго, не колеблясь.

- А - я?

- А кто же? И вы. И он, - кивнул Апейка на Андрея, колхозника. - И все.

- Кто как, а я - ни при чем, - отрезал твердозаданник. - Я так думаю:

беретесь научить людей жить по-новому, дак учите. Учите! - Уже он обвинял Апейку. - Наладьте сначала, а потом других зовите. А то впихнули людей, не разобрались толком с одними, а скорей гонят других. Как на пожар.

Трубят на весь свет - первые среди всех! Скоро добьемся на сто процентов! Герои на всю республику! Портреты печатают в газетах, хвалят! Берите пример!..

Апейка спросил, из какого они района. Оказалось, из Климовичского, слава о котором действительно гремела по всей республике.

- И откуда он, толк тот, будет? - вступил в разговор сидевший на сундучке. - Прислали того Ярощука колхоз строить, А он сам ни пахал, ни сеял никогда.

- И пахать не будет!

- Конечно ж не будет. А командует! Ему лишь бы скорей! Лишь бы впихнуть да доложить! Что задание выполнил, организовал всех! Да скорей домой, в город, к жене теплой своей!

- Да разве ж он думать будет толком, что выйдет из всего этого завтра?

- Он-то не думает, а что ж - вы думаете? - поддел строго Апейка. Земледельцы! Бросили землю, поле - пусть дядя пашет!

Пускай дядя колхоз подымает, народ кормит!

Они не ожидали такого поворота. Апейка заметил, как сразу ушли в себя, обособились от него.

- Было время, кормили, - неприязненно сказал тот, в телячьей шапке. - И пахали, и сеяли, и кормили.

- Да не очень-то и кормили, - снова пошел в наступление Апейка. Чувствовал: не угов-аривать надо, а наступать твердо. - Нечем особенно хвалиться. И раньше - не густо.

А теперь, когда заводов столько строится, когда города растут, - и совсем на голодный паек посадили б!

Бородатый глянул из-под телячьей шапки:

- Посмотрим, как вас колхозы накормят!

Апейка словно ожидал этого:

- Вот именно - смотреть будете! Другие будут пахать, сеять, биться, подымая хозяйство в селах, а вы - смотреть! - Он сказал тому, что в телячьей шапке: - Сами удираете, да еще за собой людей тянете!

- Никого я не тяну! Я отщил, может, еще пятерых! Если б я хотел, дак полсела, может, пошло б!