Заметки о Ленине (Сборник)

"Отделываются фразами, отмалчиваются, увертываются, поздравляют тысячи раз друг друга с революцией, не хотят подумать о том, что такое Советы Р. и С. Д." (О двоевластии). "Конкретно дела сложились иначе, чем мог (и кто бы то ни был) ожидать, оригинальнее, своеобразнее, пестрее". (Письма о тактике). "Этому вопросу придана та абстрактная, простая, одноцветная, если можно так выразиться, постановка, которая не соответствует объективной действительности" (там же).

Таково же бессоюзное перечисление имен: "потому ли что Чхеидзе, Церетели, Стекловы и К° делают "ошибку". (О двоевластии) "На очереди дня решительная, бесповоротная размежевка с Луи-Бланами-Чхеидзе, Церетели, Стекловыми, партией О. К. партией С. Р. и т. п., и т. п. (Луиблановщина). "Каутский, Лонгэ, Турати и мн. др." (там же). "Гучковы, Львовы, Милюковы и К° (там же).

Аналогичны конструкции такого типа: "Нет, формула устарела. Она никуда негодна. Она мертва". ("Письма о тактике").

Характерны везде трехчастные формулы. В языковых формулах число три есть синоним "много". Недаром тремя точками мы обозначаем "многоточие", недаром в сказках все совершается на третий раз.

Вернемся к тезисам. На фоне пестрого синтаксиса эти два места выделяются своими синтаксическими аналогиями. И это те места, которые сознательно выделял сам Ленин. В своих "Письмах о тактике" Ленин говорит: "Чтобы не допустить ни тени сомнений на этот счет, я дважды подчеркнул в тезисах необходимость терпеливой, настойчивой, "приспособляющейся к практическим потребностям масс" работы "разъяснения"...

Подчеркнуто это и в послесловии к тезисам, построенном в форме полемики с Гольденбергом: "Я пишу, читаю, разжевываю: ввиду несомненной добросовестности и т. д." "А господа из буржуазии и пр." И далее: "Я пишу, читаю, разжевываю" "Советы Р. Д. есть единственно возможная форма и т. д." "А оппоненты известного сорта излагают мои взгляды и проч."

Характерно здесь двукратное, анафорическое повторение той же формулы "Я пишу, читаю, разжевываю"...

Это слитное, троекратное, бессоюзное сочетание производит впечатление отрезка бесконечной словесной серии. Поскольку в тезисах замечается прямое соответствие между важностью и словесным объемом высказываемого, постольку в местах упора применяется эта искусственная амплификация речи, заменяющая словесное развертывание. Ибо для Ленина, с его предельно сжатым стилем, не было другого средства для создания иллюзии словесной полноты. Там где требовалось увеличение словесного объема, там он прибегал к синтаксической символике этого объема, своего рода алгебраическому знаку суммы ряда.

И в дальнейшем в обрамляющем послесловии Ленин снова прибегает к этому приему: "Г. Плеханов назвал в своей газете мою речь "бредовой". Очень хорошо, господин Плеханов! Но посмотрите как Вы неуклюжи, неловки и недогадливы в своей полемике". "Гораздо легче, конечно, кричать, браниться, вопить, чем попытаться рассказать, разъяснить, вспомнить, как рассказали Маркс и Энгельс, в 1871, 1872, 1875 г.г. об опыте Парижской Коммуны".

И послесловие замыкается тематической фразой о слове и деле:

"Запутались бедные, русские социал-шовинисты, социалисты на словах, шовинисты на деле". Эта тематическая концовка как бы разъясняет исключительно деловой - до сухости - зачин обрамления тезисов.

Таким образом, проследив один из стилистических приемов построения тезисов, мы видим, что на ряду с принципами логического построения, здесь наличествует уравнение словесных объемов.

Другим приемом варьирования и индивидуализации тезисов является пестрота синтаксических сочетаний. Тезисы комбинируются из абзацев предложений. Количество абзацев в тезисе различно (I тезис 5 абзацев, II - 3, III - 1, IV - 3, V - 3, VI - 3, VII - 1, VIII - 1, X - 2, IX делится на 3 пункта из них второй - на 3 подразделения). Построение этих абзацев различно (устраняю IX "пунктовый" тезис). Семь представляют собой развитые полные предложения, остальные 15 - безглагольные фразы - лозунги, вроде "Устранение полиции, армии, чиновничества", или "Братанье". При этом общая конструкция такова, что от сочетаний глагольных тезисы переходят к сочетаниям безглагольным. Первый тезис после трех абзацев, построенных по типу полных, распространенных предложений, замыкается двумя краткими безглагольными. Из них последний - одно слово "братанье". Второй тезис - три полных абзаца. Третий - один безглагольный. В четвертом - положение обратное: два безглагольных абзаца (из них первый слитный) замыкающий абзац - полное предложение. Начиная с пятого - исключительно безглагольная конструкция.

Может возникнуть сомнение - имеем ли мы дело в этих безглагольных конструкциях с подлинными "предложениями", или же это явление типа "перечней", оглавлений и т. д., т.-е. каждая конструкция представляет своего рода заголовок, эквивалент, символ потенциально мыслимой словесной конструкции, как в оглавлении подобная конструкция обозначает целую статью или даже трактат.

Понятно, почему подобная психологическая емкость безглагольной конструкции ощущается, почему выражение приобретает характер чрезвычайной сжатости (что получает и осязаемое подтверждение в формуле: "братанье"). Но все же конструкции эти суть предложения, с потенциальной, психологической глагольностью. Об этом свидетельствует отглагольность большинства именительных: "организация" (как деятельность), "братанье", "разъяснение", "признание", "перенесение", "слияние", "обновление"...

В двух случаях этого нет, но в обоих случаях наличность предложения особо подчеркнута.

1) "Никакой поддержки Временному Правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний". "Никакой поддержки" - косвенный падеж паралельно с именительным, "разъяснение" определенно ориентирует нас на потенциальную глагольность конструкции.

2) "Не парламентская республика, - возвращение к ней от Советов Рабочих Депутатов было бы шагом назад, - а Республика Советов Рабочих, Батрацких и Крестьянских Депутатов по всей стране, снизу доверху".

Здесь наличие вводного предложения ("возвращение к ней было бы") определенно дает впечатление предложения главной конструкции.

Безглагольность, субстантивизация глагола придает особую модальность этим конструкциям, модальность приказания.

Конструкция эта убыстрена, нагнетена, достигает максимума энергии выражения; это - своего рода натянутая словесная пружина.

Я должен оговориться, что подхожу к вопросу не с лингвистической точки зрения, и функциональное значение выражения меня мало интересует. Меня занимает вопрос о конструкции всего произведения, и, останавливаясь на элементах стиля, я хочу лишь показать, как во всем произведении распределен словесный материал, аналогично окрашенный.