Владимир Чивилихин - Елки-моталки

- А есть люди, - заметила Пина, - которые всю жизнь землю копают.

- Ну и что?

- Ничего. Копают, и все.

- Может, они счастливее нас? - Он махнул рукой, как бы говоря, что Пина его все равно не поймет. - А я вообще-то даже не знал, что земля такая тяжелая...

- Конечно, барахло у иностранцев легче клянчить! - участливо проговорила она.

- К вашему сведению, я этим делом не занимался, - с достоинством сказал он. - Я презирал фарцовщиков. И не из-за гордости, как говорится, великоросса, а оттого, что примитивы они. Понимаете, в них нет никакой интеллигентности.

- А в вас есть? - Пина оперлась на черенок лопаты, наивно раскрыла глаза. - А? Скажите, вы интеллигент?

- Со стороны виднее, - опять явно рисуясь, сказал он.

- А я всегда думала, - серьезно произнесла Пина, - что интеллигент это человек, который все для народа.

- А разве я не народ? - усмехнулся он.

- Вы - народ? - удивилась она, не заметив, что он запутывает разговор.

- Все мы народ. Так интеллигент Чехов говорил.

Пина не нашлась, что ответить, хотя чувствовала за собой какую-то очень большую правду. Взялась копать. Он тоже поднялся и, проходя мимо, зачем-то тронул ее плечо чуть слышно, а она резко распрямилась.

- Эй, обожгешься!

Этот невыносимо длинный день тянулся медленно, минутами, и конца ему не было видно. Пина принялась считать далекие взрывы, ясно представляя себе, как Родион запаливает шнуры, отбегает в кусты, режет затравку, потом бережно, нежно, будто бабочек, вытаскивает из коробки капсюли-детонаторы, делает закладку на полосе... А как пышет-то из леса перегретого - и без пожара жарко. Что они, на самом-то деле, неужели обедать не придут?

Но вот из кустов вышли рабочие. Они несли пустую алюминиевую баклагу, лопаты и топоры - до конца, видать, полосу пробили. Евксентьевский с ними, и Баптист, и Колотилин, а Родиона с Санькой нет - вдали рвалось и рвалось, и эхо прогромыхивало по лесу.

- Обедать, хозяйка?

- У меня все готово.

За едой они повеселели. Сдержанно хвалили кулеш, негромко переговаривались.

- По стаканчику бы сейчас.

- Что ты! Развезет с устатку...

- А вот у меня, - на лету подхватил интересный разговор Гришка Колотилин, - хороший этот, как его? Ну, в голове! Который у космонавтов-то. Как его?

- Вестибулярный аппарат? - подсказал кто-то.

- Вот-вот! - обрадовался Гришка. - Он. Всегда, бывало, приду сам. Не помню как, в невесомости, а приду...

- Орел! - похвалил его дядя Федя, но тему не поддержал и обратился к своим: - А ветер-то загинает, ребята!

- Далеко еще, однако, загинает, верно.

- А ну как совсем его загнет?

- Испугал бабу шелками!

- Чего гадать-то? Заветрит если, там увидим...

Рабочие потянулись в палатку, довольные, словно бы гордые тем, что вот закончили вместе большую работу.

- Мы часок поспим, дочка. Гуляев приказал. А ты ему воды снеси запалился парень.

- Сейчас! - обрадовалась Пина.

- Говорит, Байкал бы выпил.

Пина торопливо собирала посуду, слушала невнятные голоса из палатки.

- Полоса, почитай, готова...

- Рвать ее надо еще долго.

- А с боков не обоймем мы его, однако.

- Да-а-а... Что-то команду Платоныч не везет.

- Платоныч дело знает.

- Знает-то знает, да делов теперь ему. Суша! Звон!

- Хлебов да лесу, мужики, погори-ит!

- И паук все кусты оплел - к жару.

- Будет вам, поспим...

- Нет, мужики, баба хорошо на пожаре, - никак не мог успокоиться кто-то. - Вспомните, мы ведь сроду укуской ели...

- А какая согласится-то?

- А эта-то хлопотли-и-ивая...

- Да будет вам! - перебил чей-то голос. - Поспим...

Пина покраснела от похвалы. Она собрала кое-чего поесть, побежала со жбаном к бочаге. Кусты там стояли в молочном дыму, будто кто срезал их вершины. И черный выворот с рваными краями торчал из белого, пугающе большой и неподвижный. А на воде по-прежнему лежал тонкий слой чистого воздуха - вода, значит, не только против огня, она и дым держит? Пина спешила. Жбан был полон, только ей показалось, что попал сор. Вылила, потом зачерпнула осторожно, не беспокоя воды.

Солнце клонилось к вершинам сосен, когда она вышла на полосу. Ему еще долго катиться по небу, но навстречу подымался из обреченного леса дым, солнце стало приныривать в плотные серые волны, они пригашали его и сами освечивались желтым. А зелень вокруг притушило. На полосе, если она спрямлялась, туманились в синей дали кусты и трава - пожар подходил.

Бирюзов обрадовался, завидев Пину, бросил все и побежал навстречу. Напился он быстро, начал есть хлеб, что принесла ему Пина, ломанул полкружка колбасы.

- Ну и уважила, Агриппина! - восхитился он. - Тащи скорей воду Родьке он свой чай сегодня не пил, сгорел, наверно, совсем.

Пина еще долго шла на взрывы Родиона, - должно быть, он взялся с другого конца полосы. Она почти бежала. Стало мокро под спецовкой, душно, и ноги в сапогах совсем сопрели. Вот бухнуло недалеко. Рррр! Из-за кустов она увидела, как взметнуло землю, потревожило ветки на деревьях, и они закачались. Рррр! Ррр-ааа! Эхо на добрых басовых нотах рыкнуло рядом, прокатилось мимо, ушло куда-то к стану, и там его еще долго гоняло по лесу.

Пина выскочила из кустов. Родион уже закладывал взрывчатку в новые ямки, Пина не знала, что скажет ему. Поставить воду и уйти? Вот он заметил ее. Смотрит, улыбаясь, как она идет, а шла-то она хорошо, высоко подняв голову, и независимо смотрела прямо перед собой.

Поставила жбан на землю и вправду повернулась, сделала шаг назад.

- Пина! - вскрикнул Родион, и она, помедлив, оглянулась.

Бидон был уже у него. Родион пил, не спуская с нее взгляда.

- Я тебе помогу? - спросила она, берясь за лопату.

Он отрицательно замотал головой, не отрываясь от жбана.

- "Сосиски" буду закапывать, - предложила она.

- Нет, - решительно сказал Родион. - Я этим баловством всегда один занимаюсь.

- Шнуры бы резала. - Голос у нее совсем сник.

- Нет. У меня тут секунды рассчитаны. Посидим. Как там?

- Спят, - сказала Пина.

- Хорошо. Ночь веселая будет. А этот, ботало-то?

- Работал.

- Муравьев таскал? - Родион засмеялся.

- Нет, землю раскидывал.

- Ну?

- Ага. Я ковыряюсь помаленьку недалеко от стана, а он выскочил на полосу, глаза - во! И руки трясутся. В огонь, говорит, залез. Как, говорит, опалило...

- Врет, - засмеялся Родион. - А в руках у него ничего не было?

- Ничего.

- Ясно.

- Что?

- Бросил лопату и мешок. Ну ладно. На стане дымно?

- Есть маленько.

- Больше, чем здесь?

- Да, побольше.

- Ладно, Пина, иди.

Время, что весь день тянулось так медленно, вдруг ускорилось. Пина поднялась, оглядела вечереющее небо, светло-восковые дымы против солнца. Родион тоже поднял голову к небу.

- Не летят что-то мои черти...

- Прилетят! - успокоила его Пина.

- Очнусь вдруг и будто вертолет заслышу, а это Санька там шурует и по лесу отдает.