Корней Чуковский - Воспоминания о Корнее Чуковском

Я видела входивших к Корнею Ивановичу усталых, удрученных людей, но даже недолгий разговор с ним умиротворял их души, и, я уверена, от участливого сочувствия Корнея Ивановича им было легче переносить свои неприятности и беды. Ведь:

Всем ведомо, что в доме этом

И обласкают, и поймут,

И благородным, мягким светом

Всё осветят и обольют.

А его самого могла успокоить только работа. От всякого горя он уходил в занятия до изнеможения. Никогда не позволял своим чувствам одолевать себя. Весь тот день, когда Корней Иванович узнал о внезапной смерти своего сына Николая Корнеевича, он просидел за столом с Р. Е. Облонской, редактируя переводы Уолта Уитмена. И сколько раз, вспоминая потом об этом тяжелом для него дне, он с любовью вспоминал и Раису Ефимовну, которая его спасла (как он говорил) от невыносимой тоски.

Однажды, когда, собравшись гулять, Корней Иванович стоял на дорожке в саду, поджидая, пока я закрою дверь на ключ, в раскрытые ворота въехала инвалидная коляска и остановилась возле гаража. В запыленной коляске сидели две девушки с утомленными лицами.

- Откуда вы, прекрасное дитя? - обратился Корней Иванович к одной из них.

- Я Светлана, - ответила девушка, - а это моя подруга Аля.

Светлану Корней Иванович знал, хотя и не видел ее до этой поры, но переписывался с нею, хлопотал о ней, посылал книги и деньги. В одном из писем она обещала приехать к нему в гости, и вот, устроившись в коляске своей подруги, она выполнила свое обещание.

Выйти без помощи других они не могли - у обеих больные ноги. В доме, кроме Корнея Ивановича и меня, никого не было. Пока мы соображали, как доставить девушек в дом, они наперебой рассказывали, что добирались до Переделкина два дня. Они ехали из инвалидного дома в Данках, из-под Серпухова. В дороге коляска у них сломалась, и, привязанные к другим машинам, они кое-как преодолевали свой путь. Перед самым Переделкиным капризная коляска вдруг пошла своим ходом, и они благополучно добрались до дачи Корнея Ивановича.

- Что же нам делать? - растерянно спрашивал Корней Иванович.

Помощи ждать было неоткуда, я подставила свою спину одной из девушек, она ухватила меня за шею, и я потихоньку перенесла ее в дом. Потом перенесла и другую. Но не успела я передохнуть, как таким же манером (по выражению Корнея Ивановича) мне тут же пришлось поднимать их на второй этаж, так как, несмотря на усталость, они хотели непременно, еще до обеда, побывать в кабинете Корнея Ивановича.

В тот день они не уехали. Только утром мог прийти слесарь починить их коляску. И ночь они провели в доме. Корней Иванович устроил их в столовой. От возбуждения они не спали, разговаривали и громко смеялись. Корней Иванович потом сказал:

- Я впервые не мучился от бессонницы - все время прислушивался к их хохоту. Они так веселились, что я забыл, как тяжело они обе больны.

Я запомнила этот день не потому, что гости были необыкновенные. Этим дом Корнея Ивановича не удивишь. А по тому в буквальном смысле безудержному веселью, которому предавался в тот день Корней Иванович и его очень больные, очень настрадавшиеся и очень смешливые, жизнерадостные гостьи. Я надеюсь, что и Светлана помнит этот день, как и все последующие, когда к ней в Данки поехала по просьбе Корнея Ивановича Ф. А. Вигдорова с книгами, тетрадями и английскими учебниками. Бессонница была отчаянием в жизни Корнея Ивановича. Она обрушилась на него в молодости, он говорил, ему не было еще двадцати лет. И казнила его своим постоянством всю жизнь. Ни смена снотворных, ни лекарственные коктейли, ни другие снадобья не помогали. От бессонницы у Корнея Ивановича разболевалось сердце, и тогда

Приходил профессор Вотча-ал,

Долго голову мороча-ал,

растягивая "а", напевал Корней Иванович после визита профессора.

Отторгнутый бессонницей от работы, он сокрушался о каждом потерянном часе, каждой ненаписанной странице, каждом не выведенном на бумаге слове. Лекарства одурманивали его, но он настойчиво сидел за столом, "корпел" (как он говорил) над статьей или переводом, надеясь перемочь расслабляющее действие снотворных.

- Если бы еще я был безгрешен! - печалился Корней Иванович. - У Тютчева бывали

роковые дни

Лютейшего телесного недуга

И страшных нравственных тревог,

а у меня роковые ночи. Ведь вы не знаете "Что думает старуха, когда ей не спится" 1.

1 Название стихотворения Н. А. Некрасова.

Наконец решено было прибегнуть к гипнозу. Ожидая приезда врача Литфондовской поликлиники, Корней Иванович вспоминал случаи из своей или своих знакомых гипнотической практики и с большим сомнением относился к будущему сеансу, уверяя, что не поддается гипнозу.

Врач пробыл в кабинете Корнея Ивановича недолго, минут двадцать тридцать. Когда он ушел, я увидела на столике возле тахты метроном, под монотонный звук которого, по мнению врача, Корней Иванович будет крепко спать.

- Он уложил меня на тахту и попросил расслабить все мышцы, рассказывал Корней Иванович. - И в ту же самую секунду руки-ноги мои напряглись так, словно я готовился к поднятию тяжести. Потом предложил отбросить все мрачные мысли. И тут же я припомнил все горести, вплоть до похорон бабушки. В конце концов я не выдержал и вскочил с тахты. Он думает усыпить меня вот этой штукой.

И Корней Иванович тронул стрелку метронома. Метроном равномерно отщелкивал лево-право, а Корней Иванович внимательно и недоверчиво следил за маятником.

Но - чудо свершилось. После, казалось бы, неудачного сеанса Корней Иванович спал почти без снотворных и без метронома около двух месяцев. К концу этого срока его вновь посетил гипнотизер. Войдя в кабинет, он принялся рассказывать Корнею Ивановичу о своих бедах. Он жаловался на неприятности, происходившие у него на работе, на жену, вызвавшую эти неприятности, на молоденькую медицинскую сестру, виновницу этих неприятностей.

- Знаете, - подвел итог своим жалобам врач, - я теперь совсем перестал спать!

- И это ВЫ говорите мне, МНЕ, которого лечите от бессонницы! простонал Корней Иванович.

На этом гипнотический эксперимент был закончен. Вновь каждый вечер он глушил себя снотворными, каждую ночь воевал с бессонницей и утром, прежде чем придвинуть стул к письменному столу и засесть за работу, повторял:

Отдайте, боги, мне рассудок омраченный.

Корней Иванович изнемогал под тяжестью этой борьбы с бессонницей и снотворными. Но не позволял себе оставить работу до того часа, когда наступало время его прогулки: перед обедом и вечером, около пяти часов.

Прогулочные маршруты Корнея Ивановича не были разнообразны. Обычно он гулял по улице, на которой стоял его дом. В хорошие дни доходил до конца улицы, потом - налево, к железной дороге, где с насыпи гадал по поездам. Но часто сворачивал в калитку Дома творчества и там сидел в саду или в кресле на каменной террасе. Любил гулять и вдоль большой поляны, расположенной между шоссе и речкой Сетунь, и, если не заходил в гости к пастерначатам (так называл он внуков Бориса Леонидовича), добирался до речки и спускался к роднику.