Станислав Данилин - Отменить Христа (Часть II, Москва, Ад, До востребования)

Стоп. Никаких воспоминаний. Иначе процесс выхода из боевого транса растянется минуты на три. Думаете, это мало? По обычным меркам спокойного, уравновешенного мира -- может быть. Но только не по нашей жизни. Быть три минуты абсолютно беззащитным -- непозволительная роскошь в Москве. А мне в этот раз куда тяжелее отходить, чем тогда. Не только состояние транса покидает меня, но и Хаттори .

Я это очень хорошо чувствую: впечатление такое, что где-то в темени образовалась гигантская воронка, и из нее миллиметр за миллиметром поднимается ввысь моя душа. Душа древнего японца -- моя или чужая? Странныне спасителей не обманули: Хаттори уходит, покидает мое тело, растворяется в мутном, ночном уже небе, и я остаюсь один.

Я так ждал этого момента, много лет стремился к нему... откуда же такая опустошенность? Мне кажется, что я навсегда расстался -- нет, не с паразитом собственного подсознания -- с частичкой самого себя.

-- Прости, Юлий Леонидович, -- сказал вслух, чтобы окончательно прийти в себя, -- Я уж не потащусь на ночь глядя в твой офис. Деньги, если сочтешь нужным, выслать сумеешь. Впрочем, можешь их на Мадину потратить. Прости, Платонов, что мы с тобой, как всегда, собирались, да так и не посидели. Ну да живы будем -- не помрем, какие наши годы.

Я резко поднялся со скамейки, и вскоре уже ехал в машине на Ленинградский вокзал. Никогда в жизни столько на такси не катался, как за эти несколько дней...

Итак, до моего поезда еще чуть больше получаса. Вон он, кажется, уже к перрону подогнан.

Мне очень хотелось, не дожидаясь посадки, броситься к пятому вагону, прокрасться к купе проводников, услышать знакомое иннино "ой!"

Мне очень хотелось... а потому я не бросился.

Ох и эгоист вы, молодой человек! (Нет Хаттори, и некому съехидничать по поводу моей молодости)Тоже мне, офицер и джентльмен: "Здравствуй, Инна, люби меня, я здесь!"

А почему хотя бы цветов девушке не купить... бананов, которые она любит, а я -- люблю смотреть, как она их любит... "Мартини", наконец. А себе -- конечно же, водки. Честно говоря, я бы сейчас выпил и проспал минут шестьсот... А потом будет все, только не в тесноте бессонного вагона... Я просто заберу Инну с абсолютно не ее железной дороги... У нее другая дорога в этой жизни.

Я заберу ее, и не буду ни о чем расспрашивать, и она меня навряд ли о чем-то спросит. Вообще, не помню, чтобы мы обсуждали с Несси что-то серьезное. Мы просто болтали с ней о разной ерунде и через ерунду эту, вроде бы, абсолютно ничего не значащую, чувствовали, у кого и что творится на душе.

Да, так все и будет. Все, кроме водки. Вообще-то не часто и пью, но у Несси видно такая планида, чтобы я всегда был с ней... эээ... полутрезвым.

... Я нарочито медленно иду к своему любимому вагону. В одной руке у меня гроздь бананов, самых больших, самых сочных, в другой -- непонятные цветы. Необычные, длинные, похожие немного на ромашки, но синие. В кармане слаксов бутылка "мартини бьянко", благо, что слаксы широкие.

Я иду чертовски медленно, смакуя каждый шаг, смакуя свое приближение. Моросит дождь, но я не прибавляю шага, хочу растянуть удовольствие.

Я дико жаден до самых простых удовольствий. Впервые понял, что это такое, когда вернулся из-за Речки и целый месяц бездумно бродил по улицам, радуясь трамваям, улицам, прохожим, собакам. Тому, что здесь не стреляют.

Сейчас уже нет той радости, я всего лишь сделал, что считал достойным и нужным. Но сделал "от и до", а потому... можно, я немного покайфую?

Двадцать первый шаг, двадцать второй, двадцать третий... О-о-о! Что это?! Кто стоит у подножки моего -- моего! -- вагона?! Нет, такого не может быть! Откуда они здесь взялись? Парочка. Семейная идиллия под зонтом. Ремеслук с моей сумкой в руке и... Зико.

-- Привет, Сережа, а я так и понял, что уедешь, не попрощавшись! Гляди ты, цветы, бананы...

Пока боксер ожесточенно обнюхивает мою кроссовку, Ремеслук водружает мне сумку на шею (тяжелая!) и протягивает ладонь. Рад бы пожать, да как? Сами заметили: цветы, бананы.

-- Юлий Леонидович, вы здесь какими судьбами?!

Полковник хитро щурится:

-- Я вообще-то еще часа полтора тому назад тебя обматерить хотел, как твое слово прощальное услышал.

Ремеслук щелкает пальцами, проводит рукой у меня перед лицом, тянет за пуговицу на рубашке... Вылитый Кио.

-- А ты как думал, я тебя на съедение Шамилю отдам? Вот, гляди... я же тебе "клопа" в кабаке подсадил, а ты даже и не почувствовал.

Ремеслук показывает стальную нить, зажатую между его большим и указательным пальцем. Нить размером с две-три булавочные головки. Так вот что меня кольнуло, когда полковник, словно шутя, толкнул в грудь! А я думал -- показалось.

-- Микрофон... Так что мы каждый шаг твой контролировали с Платоновым и Баратынским, и готовы были вмешаться в любую минуту. Танк, который "на КрЭмль", под парами стоял. "Неотложка" в воздух готова была подняться. Ладно, молодец, обошелся.

-- Хотя... -- полковник почесал переносицу, -- с технической стороны есть нарекания. Палил так, что впору мертвым из могилы подняться. Не понятно, как тебя еще оттуда выпустили...

-- Давайте об этом после...

Я потряс ногой: подлый Зико успел обслюнявить и развязать шнурок на кроссовке:

-- Лучше скажите, отчего сумка потяжелела? Там же кроме баксов ничего нет...

-- Есть, Иваныч, есть. Тебе подарок на память. "Тамагочи" от старика-Ремеслука и... письмо от Мадины.

-- Ну, пойду я, -- полковник потянул пса за поводок, -- Сейчас уже посадка начнется. Будь здоров. Даст Бог, свидимся.

Я зажал цветы под мышкой и попрощался с Ремеслуком.

-- Юлий Леонидович, вопрос еще один остался...

-- Ну, давай, давай...

-- Зачем вы менят а квсе-таки встретили? Я имею ввиду побоище на стадионе?

Полковнику явно не хотелось отвечать.

К счастью для него, Зико резко рванулся на поводке, завидев какую-то облезшую привокзальную суку.

Хитрый Ремеслук сделал вид, что не может противостоять натиску боксера, и подался вслед за ним:

-- Регионы... Москва... Я тебе еще позвоню... без спутника... Подумай на досуге, -- крикнул Ремеслук и быстро затерялся в людской толчее.

Охоч полковник до загадок и сюрпризов. Ладно, подумаю. На досуге.

А сейчас завяжу шнурок

... Фу, собачьи слюни!..

перекину сумку за спину, а то как лошадь в хомуте, и перехвачу поудобнее цветы.

Не забыть спросить у Несси, что это я прикупил для нее? Наверняка какие-нибудь анемоны или... физалисы?.. или... как их там?

Ну, не разбираюсь я во флоре, что поделать!

ГЛАВА 23

-- ОЙ!

... Как же я ждал этого "Ой"!. .

-- ОЙ! СЕРЕЖА!

Лицо мое помимо воли расплывается в улыбке. Когда вижу Инну, мне всегда хочется улыбаться, даже если на то нет причин. Вот и сейчас у меня далеко не радостное настроение: дела все сделаны... все позади... впереди -- неясная отстраненность и пустота. То , что случилось за эти дни, уже стало моим прошлым. Н о в ы мпрошлым, о котором я вряд ли скоро забуду. И все же... я вижу Инну... я не могу не улыбаться ей... я протягиваю Инне бананы и букет.