Лев Мечников - На всемирном поприще. Петербург – Париж – Милан

И в самой Италии эта его страсть недавно была воспринята – в первую очередь, тосканским историком-славистом Ренато Ризалити (1935–2020), который последние годы своей жизни посвятил пропаганде наследия Мечникова: Ризалити перевел на итальянский язык его главные произведения и стал участником издания его русской трилогии-триколора [1] «Записки гарибальдийца» (СПб.: Алетейя, 2016, 188 с.); «Последний венецианский дож. Итальянское Движение в лицах» (СПб.: Алетейя, 2017, 332 с.); «Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель» (СПб.: Алетейя, 2018, 354 с.). По предложению автора этих строк корешки трех томов были окрашены в цвета итальянского национального флага. .

Конечно, Мечников блестяще писал не только об Италии. Его, к примеру, глубоко интересовала великая французская литература, и Р. Ризалити, вместе со мною, издал сборник таких его статьей [2] Мечников Л.И. Очерки французской литературы от Просвещения до натурализма. Сост. Р. Ризалити, науч. ред. М.Г. Талалай. М.: Индрик, 2020. 400 с. . Эта книга стала последней для тосканского историка-слависта: он не успел подготовить к печати следующий задуманный им том – «Мечников об Испании». Среди дальнейшего предполагался сборник «Мечников об Англии» и многое другое…

Но Лев Мечников был еще и писателем. Его литературные дарования были очевидны уже и в самом первом его произведении «Записки гарибальдийца», опубликованном под инициалом М в трех выпусках – октябрь, ноябрь, декабрь 1861 г. – 35-го тома «Русского вестника», издаваемого М. Н. Катковым. Талантливо изложив свой опыт в военном походе и быстро опубликовав текст, 22-летний автор, вне сомнения, мечтал продолжить труды на литературное стезе, вновь черпая вдохновение из собственных жизненных перипетий.

Таковыми стали его отношения с Ольгой Ростиславовной Скарятиной. Как уже упоминалось, он встретил эту даму во Флоренции, после окончания гарибальдийского похода. Ольга Скарятина (1834–?) в тот момент была замужем за Владимиром Дмитриевичем Скарятиным (1825–1900), бывшим морским офицером, сибирским золотопромышленником, в 1860-е гг. ставшим деятельным публицистом: он писал из Италии корреспонденции в «Русский вестник» с позиций умеренного либерализма и парламентаризма английского типа, сдержанно относясь к «горячим головам» гарибальдийцев. Тем не менее, скорей всего, именно он порекомендовал юного литератора-революционера и его «Записки…» консервативному «Русскому вестнику»…

А тем временем между Мечниковым и Скарятиной зарождается глубокое чувство…

Из ее переписки с Герценом возникает образ мятущейся замужней женщины: она, в действительности, пыталась даже покончить жизнь самоубийством, о чем сообщала знаменитому изгнаннику [3] Из переписки Герцена с О.Р. Скарятиной / публ. Н.П. Анциферова // Литературное наследство. Т. 63, № 3. М.: изд. АН СССР, 1956. С. 93–103. . Как говорится в одном современном очерке, «события разворачиваются с головокружительной быстротой: Ольга бросает своего безупречного мужа, его миллионы, сделанные на золотых приисках Енисейска, названных им “русской Калифорнией”, и уходит к нервному, бедствующему, хромому вследствие болезни, перенесенной в детстве, а теперь еще и ранения, поручику-гарибальдийцу. Скандал разразился невероятный. Оскорбленный Владимир Скарятин покидает Италию, оставив там бывшую жену и пятилетнюю дочь» [4] Сосницкая М. Блеск и нищета российского гарибальдийца: к 170-летию рождения и 120-летию смерти // Интернет-издание «Русский журнал»; http://www.russ.ru/pole/Blesk-i-nischeta-rossijskogo-garibal-dijca (дата обращ. 14.7.2021). .

Этот «невероятный скандал» и предоставил канву для первой художественной повести Мечникова «Смелый шаг», опубликованной в 1863 г., в № 11 журнала «Современник». В качестве автора значился «Леон Бранди», что являлось итальянизированной калькой с его реального имени: «brando» = меч. Однако несмотря на такой псевдоним и на то обстоятельство, что любовный треугольник сложился на итальянской территории, действие теперь происходило в российской столице. Главная героиня повести – «хорошенькая», с «большими глазами и длинными шелковистыми ресницами» Лизавета Григорьевна Стретнева, списанная со Скарятиной. С ее мужа, естественно, списан Стретнев (Николай Сергеевич), в то время как третьим участником коллизии выведен 20-летний студент, Богдан Спотаренко (дань украинским корням автора), мечтавший стать художником и уехать учиться этому делу в Италию – как когда-то и автор, прибывший в Венецию именно ради живописи (но увлекшийся гарибальдийским движением).

Содержание повести в своем цензорском отзыве кратко передал И. А. Гончаров, тогда член Совета по печати: «Молодая женщина, жена умного, честного и благородного человека, сначала любила, или думала, что любит мужа, потом на его глазах и с его согласия, стала сближаться с кругом молодых людей; увлеклась студентом и после некоторой борьбы ушла к нему. И осталась у него жить. Муж с презрением махнул на нее рукой. Тут всё содержание» [5] Цит. по: Гончаров И. А. Полное собрание сочинений, в 20-ти тт. Т. 10. СПб.: Наука, 2014. С. 84–86. . Рецензент недоумевал: «Тем повесть “Смелый шаг” и кончается, – пишет И. А. Гончаров. – Я даже сомневаюсь, конец ли тут: надо бы было осведомиться в редакции “Современника” нет ли в виду второй части, прежде, нежели допускать повесть в печать» [6] Там же. С. 75. .

Однако второй части не предполагалось. «Леон Бранди» о «смелом шаге», сделанном «женой умного, честного и благородного человека», высказал всё, что намеревался, и более к этой теме не возвращался [7] Недавно географ В. И. Евдокимов, образцово переиздавший трактат Мечникова «Цивилизация и великие исторические реки» (М.: Айрис-Пресс, 2013), высказал решительное суждение о том, что повестью Мечникова «Смелый шаг» вдохновлялся Лев Толстой при сочинении своей «Анны Каренина» («Прообраз треугольника из “Анны Карениной”» // Наш современник, № 9, 2018»). В качестве основного аргумента были выдвинуты «очевидные и многочисленные параллели» любовных треугольников. Однако сам Толстой, никогда в своей жизни не упомянувший Бранди-Мечникова и его повесть, говорил о влиянии на него незавершенного отрывка Пушкина «Гости съезжались на дачу», которым он был потрясен, тут же сев писать новый роман. Нельзя исключить и другие литературные влияния. Скорей всего, как это бывает в большой литературе, у треугольника в «Анне Каренине» было несколько прообразов, в том числе, из реальной жизни: толстоведы, давно занимавшиеся этой проблемой, указывают, к примеру, на соединение у главной героини внешности Марии Гартунг с трагическими историями любви Анны Пироговой, М. М. Сухотиной, С. А. Миллер-Бахметевой и несколькими иными знакомыми романиста. .