Г Демыкина - Алошка

- Алошка, - позвал я. - Алошка, проснись.

Но Алошка не просыпался. Я начал тормошить его:

- Ты скажи, где папа, а потом спи сколько хочешь.

Тихонько подошла бабушка, погладила меня по голове.

- Нашелся, значит, наш маленький, - вздохнула бабушка. - Ох, какие-то вести принес?

Бабушка обняла меня за плечи, и мы стояли и глядели, как спит Алошка. Вы подумаете, почему она мне бабушка? Потому что мой папа - ее сынок. Вот почему.

Мы с бабушкой решили никому пока про Алошку не говорить.

Я погасил свет, и мы вышли на кухню. Огонь там не горел, но было светло от чужих окон.

- Ничего, - сказала бабушка и запела тихонько:

Ты заря ли, вечерняя зоренька,

Ты заря ли, вечерняя, меня застигала.

Я гусей стадо заганивала,

Я серых заворачивала...

Вдруг поднялся ветер. Не такой сильный и холодный, а теплый, ласковый.

- Бабушка, - сказал я, - погляди в окошко, что на улице делается

Бабушка кивнула:

- Знаю, знаю.

- Бабушка, гляди: над городом гуси-лебеди летят!..

Они летели тихо да стройно. И все, что было в городе, перестало спешить. Остановилось. И все подняли вверх головы, потому что не каждый же день такое случается.

Над трамваями и над автобусами, маленькими домами и над высотными, среди проводов и антенн - разве бывает такое? - летели гуси-лебеди!

Вдруг они развернулись и стали кружить над нашим окном.

- Бабушка! Они к нам летят! - крикнул я.

Бабушка высунулась в форточку:

- Тега! Тега! Гуси-лебеди, домой! Нечего вам тут, летите домой, в Авдотию...

Гуси-лебеди махнули крыльями и стали подниматься все выше и выше.

В Авдотию, в Авдотию,

На зеленую травушку,

Там бабушка Авдотья.

Бабушка-ладушка,

Хорошая моя,

Старая моя,

Добрая моя

Волшебница.

Вот и скрылись гуси-лебеди. Улетели.

И тогда я заметил: по улице шагает человек. Очень высокий и очень мне знакомый. Он шел прямо к нашему подъезду.

Я побежал через коридор в комнату, и вдруг за входной дверью: тук-тук-тук!

Все так и повскакивали с мест.

Все так и побежали к двери. И закричали:

- Кто там?

И вошел человек.

Он был очень высокий - выше мамы, выше бабушки и даже немного выше тети Веры.

- Мама! - крикнул он и приподнял над полом... бабушку. И поцеловал ее в седые волосы.

Но я пока не верил.

- Любушка! - сказал он и снял с одного из зайцев маску.

Он не гадал, где какой заяц: под маской была мама. Он поцеловал ее в нос, а мама заплакала.

Но я еще не верил.

Потом этот человек подошел ко мне. Я ничему еще не верил.

Человек нагнулся, и вдруг я полетел вверх, к самому потолку, и все закружилось, поплыло - и пальтовая вешалка, и шкаф, и пыль на шкафу.

- Сынок! - говорил он. - Медвежонок! Большущий мой! Милый мой ПУРЗЯ.

- Папка! - закричал я.

Я знал... Теперь я точно знал - это папа!

И, вместо того чтобы обрадоваться, засмеяться, я почему-то тоже заплакал.

ПАПА

Когда возвращаются люди

Домой из далеких стран,

Когда возвращаются люди,

Громко гремит барабан:

Там-барабам-ба рабам!

Громко гремит барабан!

Я притащил папе мой барабан, и мы тихонечко побарабанили.

- А где твоя погремушка с попугаем? - спросил папа.

Я нашел погремушку. Я уже давно в нее не играю, но раз папе так хочется...

- А где лошадка-качалка, Любушка, ты помнишь...

Папа и мама что-то такое помнили, чего я не знал даже. И как это папа все помнил?

Когда возвращаются люди

Туда, где их очень ждут,

Кажется, будто люди

Всегда-всегда были тут.

И тогда не гремит барабан.

Мы сели за стол, я прижался к папиному боку...

И как это мы жили без папы?

Папа рассказывал, как он там работал на своей речке Ладоге, а может, и не на Ладоге. Папа скучал без нас.

А потом папа сказал, что он очень обрадовался, когда прибежал Алошка.

- Как он тут живет? - спросил папа.

- Нет нашего Алошки, - ответила мама. - Нет его.

- Как же так? - Папа даже вскочил со стула. - Как же так? - Он очень заволновался: - Ведь Алошка давно ушел от меня. И я просил его передать...

В комнате стало тихо, как будто это не был веселыйпревеселый праздник Новый год. А тетя Вера скорее погасила елку. Взяла и огоньки все задула. В комнате стало совсем темно. Тут мы с бабушкой как закричим:

- Есть! Есть Алошка!

И все увидели: там, в Алошкином домике, горит ЗЕЛЕНЫЙ ОГОНЕК.

АЛОШКА СНОВА ЗАПЕЛ СВОЮ ПЕСЕНКУ

Все побежали к Алошке, а он выскочил из домика и как бросится... вы думали к кому? Прямо ко мне! Обхватил меня за шею и смеется! А у него в руке колокольчик.

- Алошка! - говорю. - Где же ты пропадал, милый Алошка?

А он ткнулся носом мне в плечо и все смеется:

- ЧиПОчиТОМ, чиПОчиТОМ чиРАСчиСКАчиЖУ.

- Эй, эй, Алоха, - говорит папа. - Это что засекреть!?

- Папка, ведь ты еще ничего не знаешь, у нас с Алошкой есть тайный язык!

- А меня научите? - спросил папа.

- ЧиНАчиУчиЧИМ! - крикнули мы с Алошкой. - Научим. - И мы сразу начали учить папу нашему тайному языку. Но вдруг все услышали:

Эх, превратилась бы я

В лебедь черную.

Эх, улетела бы я куда-нибудь

На третий этаж...

Это громко скучала тетя Вера.

- Друзья мои, - сказал папа. - А помнится мне, у нас на третьем этаже жил такой человек с усами - Иван

Иваныч. Где он?

- Он на пенсии сидит, - сказала бабушка.

- Он, наверно, у чуда-телевизора сидит, - сказал я.

- Тары-бары-бум, - заворчала тетя Вера. - Он ОДИН сидит, и позвать его некому... И зачем я - щелкщелк - делала этот хвостик... И зачем мне - щелкщелк - эти ушки. - Она сняла свою заячью маску, надела очки, повязала голову полотенцем.

Вдруг мы услышали: динь-динь-динь!

- Ты что, Алошка!

А он быстро-быстро зашептал мне на ухо:

- ЧиЯ чиСБЕчиГАчиЮ.

- Куда сбегаешь? - не понял я.

- ЧиЗА чиНИМ.

- А, за Иваном Иванычем? Ну, давай!

Алошка спрыгнул на пол, побежал по коридору, снова пролез в щель почтового ящика, и вот уже на лестнице зазвучал его голосок:

И все зовут Алошку

Алло! Алло!

Друг к другу шлют Алошку

Алло! Алло!

Сидишь ты и вздыхаешь

Один, один.

Приду я, прибегу я

И ты уж не один!

ВСЕ ВМЕСТЕ

Как пришел Иван Иваныч с третьего этажа. Ох! Как улыбнулся он в свои рыжие усы... так сразу нам стало видно: добрый он и молодец!

- Ну, с Новым годом! С Новым счастьем! - сказал Иван Иваныч.

И он взял тетю Веру за руку и меня за руку, а я бабушку, а бабушка маму, а мама - папу. А папа потянул нас к елке. А маленький Алошка забрался ко мне на плечо и держался за мое ухо.

Мы прыгали вокруг елки и шалили, сильно расшалилась тетя Вера - ведь она целый год тихо себя вела: не смеялась, не прыгала, не бегала. А теперь зато... она прыгала и пела:

Ой ли, ой люди,

Я капусту посажу,

Ладушки, ладушки,

Всю кочашенькую...

- Да как же вы, Вера Акимовна, - засмеялся Иван Иваныч, - зимой капусту сажать станете?