Валентина Спирина - Литературные страницы 7/2020. 1—15 апреля. Группа ИСП ВКонтакте

А цель и средства к ее достижению – наверное, как его элементы, когда не ради них, а они ради счастья. Чтобы его не утратить, а более взрастить, выразить в иных формах. Не может же тоже человек быть совсем без дела.

Хотя… Тут вопрос тоже довольно интересный. Но, наверное, это совсем уже другая тема.

Как одна моя знакомая в дискуссии о современном образовании заметила:

– Да, все хорошо, на уровне преподают в ведущих ВУЗах. Одному не учат – счастью.

Я с ней полностью согласен. И в ее мысли сокрыто многое – практически весь процесс обучения: для чего он, собственно установлен таким какой он есть. Какого человека нужно получить на выходе?

Но ведь, еще в имперскую эпоху данные вопросы имели ответы в дворянской среде, которой семьи были как обработанные бриллианты в своей воспитанности, благородстве, добродетельности. Не все, разумеется. Но уже были сложившиеся династии, когда человек с рождения оказывался в таких условиях, в которых у него просто не было шанса стать слабым, колеблющимся, неуверенным человеком, который не в состоянии определить белого от черного. Когда ростки доброго только набирали силу, а плохое по мере становления даже не прицеплялось к нему в силу все укрепляющегося крепкого стержня воспитанности, здравого смысла, различения… Это все был выдержанный опыт предыдущих поколений, с их возможными ошибками, неудачами. Но каждое новое становилось лучше предыдущего. Ведь не желали же зла своим чадам их родители.

Но, от этого «старого» старательно избавлялись, порой совсем негуманными способами. Шли к желаемому «новому миру» своим путем. Плоды которого приходится пожинать сейчас. Каждое новое поколение идет своим путем, порой, не зная к чему, не учитывая ошибок своих предков. Есть сегодня, а завтра – мы подумаем. Формулу счастья приходится изобретать каждый раз заново. Если раньше ее хватало лет на 20, то сейчас уже и 5 недостаточно. Предшественников никто не слушает, да они как-то уже и не выражают ничего. Хотя нет ничего нового ни под Луной, ни под Солнцем.

И этим наследием пользовались впоследствии миллионы людей отнюдь не дворянского сословия. По сути, советская школа воспитания была основана на наследии классической литературы, которая по своей сути то дворянской была.

А, пока, мы продолжали вечернюю трапезу. Но по мере потребления понемногу стало приходить понимание того, что все это, мы все же, за вечер не освоим. Тоже неплохо; в воспоминаниях не останется места для жалости к тому, что чего – то не доделали. Я поймал себя на мыслях о жадности. Ладно, вернусь к ним, может, завтра. А сейчас-хорошо.

Ленчик стал сползать на стуле и, пытаясь делать глубокие вздохи, постепенно выпрямлялся. Я держал перед собой вилку с насаженным на нее горячим куском, который имел все шансы остыть, а я все смотрел на него, оценивая свои возможности, так как нужно было уже прилагать усилия, чтобы его употребить.

– Ну, ничего себе, – подумалось мне, -как же можно столько есть?

И тут, внезапно, из-за соседнего столика, будто в подтверждение моих мыслей наш загадочный сосед спросил:

– Ребята, откройте секрет. Не хочу показаться навязчивым, но как вам удается оставаться в такой хорошей форме после всего этого?

Мы посмотрели на него, переглянулись между собой. Не слишком, ли это, действительно, навязчиво?

– Да, – решил начать я, -Леонид, вон, плаванием с детства занимается. Сейчас на 60 метров ныряет в разных морях-океанах без приспособлений.

Наш новый собеседник внимательно посмотрел на него:

– Да, здорово. Но, все же.

– Не знаю, – заулыбался Ленчик и перевел взгляд на меня.

– Мы все-таки нечасто так едим, – я принял эстафету, -так, решили сегодня здесь собраться, набраться сил. Завтра пост начинается.

– Верующие?

– Насколько это получается.

– А по каким принципам веруете?

Я посмотрел на него:

– Что Вы имеете в виду? 10 заповедей?

– В том числе.

Я снова взглянул на Алексея, хотя, там ответов на богословские вопросы найти было сложно. Если он и считал себя верующим, то, скорее, по традиции. Глубоко он не заходил, по всей видимости. Хотя, кто знает, что там, внутри у человека. Тем не менее мой взгляд обращенный на него, реакции не снискал.

– Самое главное, беречь себя от 8 страстей, – словно, давая ответ на мои сомнения, после недолгого молчания, добавил он.

Как-то в жизни не просто так все складывается, подумалось мне. Ведь, буквально вчера я обнаружил совсем небольшую книжку про борьбу с этими страстями.

– Ну, как раз, все с объядения и начинается, – усмехнулся я, -если говорить о лестнице падения вниз по этим страстям.

– Да, -продолжил я, – к слову первая страсть от которой идет дальнейший регресс личности – это как раз – объядение. После ястия и пития, потом нас как раз потянет на противоположный пол, – я сам не знаю как, но повернул голову в сторону его спутниц. Стало неловко, и я снова перевел взгляд на Леню. Тот как раз срывал с вилки кусок шашлыка и, как бы исподлобья взглянул на меня. Он резко перевел взгляд на меня, потом посмотрел на блюдо перед собой и незаметно усмехнулся. Точнее, это можно было понять как усмешку. В его глазах забегали искринки, которые, словно говорили, что я напрасно таки смутился.

Он опять стал смотреть на меня, уже более внимательно, видимо ожидая продолжения.

– Потом тянет на женщин, – при этих словах Леня чуть покосился на них, потом снова на еду, видимо отыскивая связь. Затем задумался.

Наш собеседник тоже едва заметно улыбнулся и, как-то боком, словно посмотрел на них.

Они наблюдали за разговором и, странным образом молчали, только переглядываясь между собой и иногда не то – незло усмехаясь, не то – улыбаясь в знак согласия со своим спутником. Вроде как, они и в курсе происходящего, но не вмешиваются. Складывалось ощущение, что они готовы вроде бы и расширить границы самовыражения, но словно удерживают себя.

Кто же, все-таки, они ему? Я снова задался вопросом самому себе. Спрашивать вот так, напрямую, было не совсем удобно. Поэтому решил дальше смотреть, может что сами скажут.

Сейчас они еле заметно мягко улыбались, переглядываясь между собой.

– Да – все так, – поддержал меня сосед, – так всю жизнь. Это главная борьба. Из нее жизнь и складывается, и все последствия из этого.

Ленчик откинулся назад, чуть отдуваясь не то от съеденного, не то от непереваренного услышанного. Посмотрел поочередно на нас и вопросил:

– Не есть теперь, что-ли?

– Ну, почему же, – ответил сосед, -все в меру.

– Интересно, вот так встретить человека, с которым можно поговорить на темы, которые не с каждым можно обсудить, – в свою очередь присоединился я.

Тот не то улыбнулся, не то ухмыльнулся и о чем-то тихо перекинулся словами с женщиной напротив него.