Валерий Денисов - В час по Гринвичу

Китаец выскочил из кают-компании,

- Жаловаться побежал, - констатировал Илья.

- Ну и пусть, надоело мерзнуть!

По тому, как вдруг дернулось щуплое тело пароходика, наши путешественники поняли, что якоря подняты. Прощай, Дальний Восток! Здравствуй, страна Китай!

- Здравствуйте, товарищи! - Это обратился к спортсменам прибывший с буфетчиком человек в форме. - Нехорошо получается. Билеты у вас на палубу, а вы, извините, в кают-компанию лезете. Непорядок. Мы ведь вас и, ссадить можем. - Человек говорил монотонно и нудно. С таким спорить бесполезно. Это было ясно. Пришлось ретироваться.

На палубе гулял промозглый, пронизывающий ветер. В конце концов он загнал "знаменитых путешественников", как называли участников пробега владивостокские газеты, в узкий, тесный проход возле уборной. Здесь ребят никто не тревожил, по крайней мере в первое время, а дальше... Общительность и чувство юмора отличали вчерашних студентов. С первых же часов плавания они стали на суденышке своими людьми. И с пассажирами обменяются теплым словом, и вахтенного взбодрят шуткой. Словом, ко двору пришлись. А когда профуполномоченный узнал о их велоодиссее, то немедленно предложил сделать доклад перед матросами. Этот доклад круто изменил "морскую судьбу" спортсменов.

В крохотном кубрике собралась почти вся команда. Слушали инфизкультовцев разинув рты, при гробовом молчании. Ну, а когда кончили ребята рассказ, грянули аплодисменты. А из задних рядов кто-то выкрикнул:

- Качать их!

Энтузиаста не поддержали по причине тесноты помещения.

С этого памятного дня велосипедисты стали спать в тепле, на койках стоящих на вахте моряков. Да и днем не возле уборной ютились, а в матросском кубрике. Уют! Даже книги из библиотеки разрешили брать.

По календарю - январь... Холодный ветер, провожавший пароходик во Владивосток, стих. Все больше распалялось азиатское солнце. После сибирских холодов оно казалось особенно желанным и приветливым. Теперь они готовы были часами стоять на палубе, жадно глотать бодрящий, волнующий воздух океана и любоваться его владениями. Седой исполин не скупился на выдумки, удивлял сюрпризами. То вдруг перед самым носом суденышка встанет из волн дикая, неприступная скала самой причудливой формы, то улыбнется мягкой зеленью манящий своей таинственностью крошечный островок. Удивляли ребят и воды Японского моря, изумрудно-прозрачные, будто подсвеченные изнутри. Но вот прошли, пролив, и за бортом зашумела желтоватая муть. Желтое море. Оно словно увеличенная до бесконечности лужа, выросшая на глинистой почве.

Натруженно гудя, выжимая все, что возможно, из своих допотопных машин, пароходик приближался к Циндао - первому китайскому порту, где пассажирам было разрешено сойти на берег. Еще в пути ребята мечтали проехаться по лабиринтам романтичного китайского города, а попали на широкие, покрытые броней асфальта, типично европейские улицы. Циндао - бывшая, еще совсем недавно, немецкая колония. Это и накладывало свой отпечаток на внешний вид порта. Куда ни глянь, кругом однотипные здания готического стиля с черепичными крышами. Мимо шикарных витрин магазинов снуют автомобили, мельтешат велосипедисты. Их масса в этом чужом на азиатской земле городе, так что никто и не заметил еще троих, влившихся в общий поток. Ребята не скрывали своего разочарования и после намеченных двадцати километров повернули к гавани.

Когда проезжали мимо почты, Жорж неожиданно свернул к тротуару. С криком: "Подождите меня!"- спрыгнул с машины и исчез за стеклянной дверью.

Письмо второе.

Ленинград. Совет физкультуры.

Семену Зайцеву.

Дорогой друг Сема! Вот я и вижу черную зависть на твоем веснушчатом лице: И понимаю тебя. Да, зайчище, Плющ - за рубежом. В полном здравии, с багажом пережитых приключений, увитый лаврами транссибирского пробега. Ты, надеюсь, просматривал "Рабочую газету" - там много о нас в последнее время писалось. Скажу лишь, что на финише во Владивостоке мы произвели потрясающее впечатление. Стоило нам остановиться, чтобы спросить как доехать до городских властей, сразу же окружила толпа народа. И все расспросы, расспросы без конца. А затем митинги, цветы, речи. Не поверишь, лишь через несколько часов удалось вырваться из объятий горожан и попасть в чистую, уютную гостиницу. После всех наших скитаний она показалась настоящим раем.

На следующий день меня с товарищами потащили к врачам. Такой уж порядок - опекают путешественников! О моем здоровье говорить тебе не приходится. Сам знаешь, горы сворочу. А вот москвичи немного утомились, сердечки забарахлили. Конечно, истощали мы из-за регулярных голодовок в последнее время. Вот и посадили нас на якорь на целых три недели. Муторно, конечно, на одном месте, но зато отдохнули на все сто.

Визы получили очень быстро, они пришли сюда значительно раньше нас. И что особенно, обрадовало - перевод из Москвы.

Так что проезд пароходом до Шанхая обеспечен, и еще останется кое-что. Как видишь, все чудесно, брат Сема!

А теперь раскрой глаза пошире: начинаю писать о загранке!

Первый порт, к которому мы подошли, Син-Чжан в Корее. Правда, фактически совсем он не корейский, заправляют тут японцы. Приближалось, празднование Нового года, и стоящие на рейде японские пароходы были украшены елочками и флагами. Красиво! Не успел пароход остановиться, как к борту подошел быстроходный катер. Оттуда два японских жандарма выпрыгнули и шасть на палубу.

Битый час рыскали, как ищейки, - контрабанду выискивали. Знаешь, Семен, высмотрел я на катере знакомую рожу. Только где ее видел - ума не приложу. Ну да бог-с ней! Любопытно другое. Одновременно с катером к противоположному нашему борту причалили "юли-юли", такие маленькие одновесельные шаланды. С них корейцы продавали апельсины, груши, яблоки (и это когда в Питере зима лютует!). Смешно обмен производился. Пассажиры на веревке спускали в шаланду корзину, в ней деньги. Корейцы забирали монету, грузили фрукты. Ну, теперь тяни не зевай! Ползет корзина, как ведро из колодца. Интересно!

И вот еще о чем хочу рассказать. Ты же в порту работаешь. Послушай как специалист. Смотрели мы на стоящий под разгрузкой корабль. Удивились костюмам грузчиков: одеты во все белое, на голове вязаная шапка, как у наших лыжников. Поверх платья надета накидка синего цвета, расписанная иероглифами на спине. На руках грузчиков перчатки, ноги в резиновых полуботинках. Одним словом, цивилизация! Однако изысканные костюмы не мешали докерам быстро справляться с работой. Захватывая железными крючками с деревянной ручкой тюки, они ловко перебрасывали их в сетку подъемника. Вроде бы все здорово: и одеты гладко, и орудуют ловко, но с грустью трудятся. Как рабы. Все время покачиваются в такт и напевают: "Ара-цини, цини ара-цини, ара-цини, цини" и т. д.