Валерий Денисов - В час по Гринвичу

Старик торопливо переводил.

- Подождите, подождите, - перебил переводчика Александр. - Если я правильно понял, вы предлагаете нам поступить на службу?

- Совершенно правильно!

- Нет, господин хороший, так не пойдет. Илья, вставай, нам в порт пора. - Саша резко отодвинул кресло и потянул друга за руку.

Японец что-то быстро прошептал на ухо переводчику. Тот с проворностью, совсем необычной для его возраста, устремился за ребятами:

- Подождите, куда же вы? Шеф удивлен, чем он вас обидел? Ведь не тем, что помощь предлагает?

- Помощь? - зло произнес Саша. - На предательство он нас толкает, ваш хозяин. Хочет, чтобы мы своими ногами помогали богатеть японским буржуйчикам, чтобы в ходячую рекламу превратились. Нет уж, увольте от такой помощи.

- А что тут зазорного? - удивился старичок. - Поработаете на благо мировой торговли.

- Не торгаши мы - спортсмены. Понимаешь, спортсмены! И не просто катаемся по белу свету, а ищем дружбу с рабочими-спортсменами разных стран...

Старичок перевел последнюю фразу японцу. Тот уже довольно сухо, по-деловому произнес:

- Однако вернемся к практической стороне дела. Здравый смысл подсказывает, что без солидной финансовой поддержки вы все равно не достигнете цели.

Тут уже не удержался Илья:

- Раз нам предлагают выступать от имени японской фирмы, значит, мы ее уже почти достигли. Оценили-таки наш пробег по Сибири и по здешним дорогам!

- Положим. Но ведь главное для вас - замкнуть кривую вокруг земного шара. А в кармане - как это по-русски? - ни шиша. Между прочим, в Мексике, чтобы ступить на берег, с вас потребуют предъявить по крайней мере по сто долларов на каждого. А как нам сказал господин Голубовский, таких сумм у вас нет...

Весьма довольный произведенным эффектом, японец посмотрел на ребят гордым взглядом победителя. По его мнению, удар нанесен был точно.

Но спортсмены ушли из шикарного кабинета. Дверь хлопнула и приоткрылась, - видимо, от удара. И услышали друзья, как старик переводчик то ли для себя, то ли для кого-то еще проговорил.

- Странно, а господин Голубовский уверял, что они сильно нуждаются и пойдут на все.

УЗНИКИ ПОНЕВОЛЕ

Голубовский, Голубовский... Кто такой? Откуда он нас знает?

Эти мысли не давали покоя. Королев ерзал на узкой корабельной койке. Сон давно улетучился. Рядом тяжело вздохнул Илья. "Тоже не спит", - подумал Саша, а вслух произнес:

- Ты чего это, Бромберг?

- Проклятые сто долларов! Все время, понимаешь ли, вижу: их перед глазами. Такие новенькие, гладенькие. И все похрустывают, похрустывают...

- Сдались они тебе...

- А куда денешься? Без них нам Мексики не видать. Помнишь, что сказал японец?

- Так ты, может быть, жалеешь, что мы не приняли его предложения? неожиданно зло произнес Королев, произнес и пожалел о сказанном. "Вот ведь не могу вспомнить, кто такой Голубовский, злюсь и обижаю Илюху.

Распустил нервишки".

Илья и впрямь обиделся:

- Саша, Саша... И не стыдно тебе? Просто меня отец учил всегда искать правильный выход. Разве не надо его искать сейчас? Разве ты что-нибудь придумал?

Пытаясь как-то загладить свою невольную вину, Королев неестественно бодро проговорил, почти прокричал:

- Э, хватит нам нюни распускать! Кончай ночевать! Айда на палубу, на свежий воздух...

Через несколько минут тяжелые башмаки велосипедистов стучали по железным ступеням пароходных трапов.

...Кончался тридцатый день морского путешествия наших героев к берегам Южной Америки. Именно день. По заведенному на судне порядку в часы, когда южное солнце нещадно палило, когда пузырилась краска на обшивке, а палуба накалялась так, что на ней можно было жарить яичницу, пассажиры разбегались по каютам, И здесь, в относительной прохладе, под защитой стальных переборок, погружались в сон. Пароход пробуждался лишь в сумерках. Где-то к полуночи жизнь на нем начинала бить ключом. В салонах первого класса вспыхивали хрустальные люстры. Их свет служил сигналом к началу веселья. Звуки модных мелодий, заглушая шумные вздохи старых корабельных машин, бились о глухо задраенные стекла иллюминаторов. Джаз только для первого класса. Остальные развлекались попроще. Кино раз в неделю или каждый вечер матрос, играющий перед публикой на губной гармошке и показывающий затейливые китайские фокусы. Забавно! Даже увлекательно! Но не тридцать дней кряду... Поднадоело все это ребятам. В поисках, как убить свободное время, пришли они к мысли кататься на остывшей ночной палубе на велосипедах. Вытащили машины и в седла. Да не тут-то было! Въедливый, педантичный капитан сухо проговорил:

- Это вам не бульвар, а палуба трансатлантического парохода.

В тот момент как раз обиженно заревела труба. Старпом показал на нее рукой, приглашая убедиться в правоте своих слов, и погрозил пальцем. Велосипеды пришлось спустить в трюм.

И все же ребята нашли себе занятие по душе. В одном приземистом, но достаточно просторном трюмном помещении. Именно к нему они направлялись и сегодня.

Когда пробегали по палубе вдоль шлюпок, кто-то в темноте выскочил из-под одной и довольно бесцеремонно схватил Александра за локоть.

- Хэлло, русский!

Королев от неожиданности чуть не растянулся, но сумел устоять на ногах. Повернул недовольное лицо к оккликнувшему. И сразу же увидел ослепительно белые зубы и мерцающий огонек сигары. Этого было достаточно, чтобы узнать Хариссона, рабочего парня, подсевшего на пароход в Сан-Франциско.

Надо сказать, что наши путешественники время на корабле даром не теряли и последний месяц добросовестно штудировали английский. Благо самоучитель им еще в Шанхае подарили!

- Дик?! Здорово, приятель! А ты что здесь делаешь?

- Замечательно спится под шлюпкой. Ветерок продувает и брызги с волн освежают. А вы, парни, к Мацумото спешите?

- К Мацумото.

- Не помешаю?

- Напротив, хоть один болельщик будет.

С Мацумото и его компанией путешественники столкнулись случайно. Просто шли по коридору и услышали страшный шум. Заинтересовались, открыли ближайшую дверь. И остановились на пороге изумленные: в пустом трюме плавно, величественно, словно глухари перед брачным боем, кружили люди в широких пестрых одеждах и масках. Перед собой они обеими руками держали огромные деревянные мечи, угрожающе махали ими и что-то дико кричали при этом.

Заметив вошедших, один из "глухарей", сдернул кроваво-красную маску с желтыми разводами. Велосипедисты узнали судового механика Мацумото. Тот поманил спортсменов к себе. Жестом пригласил присесть на циновку, а затем произнес по-английски:

- Японское фехтование.

Пояснил, значит, что здесь происходит. С тех пор Саша с Ильей зачастили к механику. Они по-настоящему подружились. И сейчас Мацумото встретил друзей обворожительной улыбкой. Теперь уже по-русски он произнес: