Фрэнсис Бёрнетт - Маленький лорд Фаунтлерой. Новый перевод

Когда адвокат сказал Миссис Эррол, зачем пришел, она сильно побледнела.

– О! – сказала она, – неужели вы хотите отнять его у меня? Мы так любим друг друга! Он для меня такое счастье! Он -всё, что я име! Я старалась быть хорошей матерью ему.

И её нежный юный голос задрожал, а на глаза навернулись слезы.

«Вы никогда не поймёте, кем он был для меня!» сказала она.

Адвокат откашлялся.

«Я вынужден сообщить вам, – сказал он, – что граф Доринкорт не очень-то дружелюбен по отношению к вам. Он старый человек, и его предрассудки очень стойки. Он всегда особенно не любил Америку и американцев и был очень взбешен женитьбой своего сына. Мне очень жаль, что я являюсь носителем столь неприятного сообщения, но он твердо решил не видеться с вами. Его план состоит в том, чтобы лорд Фаунтлерой получил образование под его собственным руководством и впоследствии жил с ним. Граф всей душой привязан к замку Доринкорт и проводит там львиную часть своего времени. Он – стандартная жертва воспалительной подагры и потому очень не любит Лондон. Поэтому лорд Фаунтлерой, скорее всего, будет жить главным образом в Доринкорте. Граф предлагает вам в качестве жилища домик привратника, который расположен в приятном месте, и находится не очень далеко от замка. Он также предлагает вам приличное содержание. Лорду Фаунтлерою будет позволено навещать вас; единственное условие – вы сами не должны навещать его и входить в ворота парка. Видите ли, вы не будете по-настоящему разлучены со своим сыном, и я уверяю вас, мадам, условия не так суровы, как могли бы быть. Преимущество такого окружения и образования, как будет у лорда Фаунтлероя, я уверен, вы сами увидите, будет очень велико.»

Он чувствовал себя немного неловко, боясь, что она расплачется или устроит сцену, как, он знал, поступили бы многие женщины. А его смущало и раздражало, когда женщины плачут.

Но она этого не сделала. Она подошла к окну и несколько мгновений стояла, отвернувшись, и он увидел, что она пытается взять себя в руки.

– Капитан Эррол очень любил Доринкорт, – наконец промолвила она, – Он любил Англию и всё английское. Его всегда огорчало, что он был вынуждён расстаться со своим домом. Он гордился своим домом и своим именем. Он хотел бы – я знаю, что он хотел бы, чтобы его сын узнал прекрасные старые места и воспитывался таким образом, чтобы это соответствовало его будущему положению.

Потом она вернулась к столу и встала, очень приязненно глядя на Мистера Хэвишема.

– Мой муж, я уверена, хотел бы этого, – сказала она, – Так будет лучше для моего маленького мальчика. Я знаю, я уверена, что граф не будет столь жесток, и не попытается научить его не любить меня; и я знаю – даже если бы он попытался, – что мой маленький мальчик слишком похож на своего отца, чтобы причинить мне какой-либо вред. У него тёплая, верная душа и доброе сердце. Он любил бы меня, даже если бы мы были в разлуке, а если к тому же мы сможем видеться, я не буду очень страдать.

«Она очень мало думает о себе! – подумал адвокат, – Ей даже не приходит в голову ставить какие-либо условия!»

– Мадам, – сказал он вслух, – Я очень высоко ценю и приветствую ваше гуманное отношение к сыну. Он возблагодарит вас за это, когда станет мужчиной. Уверяю вас, лорд Фаунтлерой будет очень хорошо охраняться и граф приложит все усилия, чтобы обеспечить его счастье. Граф Доринкорт будет так же озабочен своим комфортом и благополучием, как и вы сами!

– Я надеюсь, – сказала нежная маленькая мама довольно прерывающимся голосом, – что дедушка полюбит Седди! У маленького мальчика такая нежная душа, и его всегда все любили!

Мистер Хэвишем снова закашлялся. Он не мог даже представить себе, чтобы подагрический, вспыльчивый старый граф смог полюбить кого-нибудь очень сильно, но он знал, что в его интересах было быть добрым, хотя бы по расчёту, к ребёнку, который должен был стать его единственным наследником. Он знал также, что если бы Седди оказался достоин его имени, то дед несомненно гордился бы им.

– Я уверен, что лорду Фаунтлерою будет там удобно! – сказал он, – Граф желает, чтобы вы были достаточно близко к мальчику, и имели возможность часто видеться с ним, всё это только ради его счастья.

Он не думал, что будет благоразумно повторить точные слова графа, которые на самом деле не были ни вежливыми, ни любезными.

Мистер Хэвишем предпочел выразить предложение своего благородного патрона более мягким и учтивым языком.

Он испытал еще один лёгкий шок, когда миссис Эррол попросила Мэри найти ее маленького мальчика и привести его, и Мэри сказала, где он находится.

– Конечно, я сейчас же приведу его, сударыня, – сказала она, – потому что он у мистера Гоббса – они там, как ни в чем не бывало, рассиживаются на тарных ящиках между мыла, свечей или корзин с картофелем и рассуждают о большой политике, или играют во что-нибудь.

– Мистер Гоббс знает его всю жизнь, – сказала миссис Эррол адвокату, – Он очень добр к Седди, и между ними большая дружба.

Он вспомнил, как мельком видел магазин, когда проходил мимо него, с этими всегдашними бочками с картошкой и яблоками, и всякими вещами и разносолами, мистер Хэвишем почувствовал, что оживают его всегдашние сомнения. В Англии сыновья джентльменов не вели дружбу с бакалейщиками, и было очень неловко, если бы у ребенка были дурные манеры и склонность пропадать в дурной компании. Одно из самых горьких унижений в жизни старого графа заключалось в том, что его два старших сына любили кутить в кампании с простолюдинами. Может быть, подумал он, что этот мальчик разделяет их скверные качества, а не хорошие свойства его отца?

Он с тревогой думал об этом, разговаривая с миссис Эррол, пока ребенок не вошёл в комнату. Когда дверь открылась, он немного помедлил, прежде чем взглянуть на Седрика. Возможно, многим людям, которые знали его, показалось бы очень странным, если бы они могли узнать любопытные ощущения, которые испытал мистер Хэвишем, когда взглянул на мальчика, который бросился в объятия своей матери. Он испытал трепет, чувство, которое захватило его. В одно мгновение он понял, что это был один из самых красивых и прелестных малышей, которых он когда-либо видел.

Его красота не была уж совсем необычной. У него было сильное, гибкое, изящное маленькое тело и мужественное маленькое лицо; он поднял свою детскую головку и храбро держал себя в руках; он был так похож на своего отца, что это было просто поразительно; у него были золотые волосы отца и карие глаза матери, но в них не было ничего печального или робкого. Это были невинные, бесстрашные глаза; он выглядел так, словно никогда никого в жизни не боялся и никогда не сомневался ни в чём.

«Он самый красивый, самый прелестный малыш, которого я когда-либо видел!», – думал мистер Хэвишем. То, что он сказал вслух, было попроще: